ком гербе двуглавый орел ро-мейских базилевсов. Претензии на ордынское 
наследство не нашли себе столь зримого выражения, зато проявились весьма 
ощутимо — в поразительном по размаху и скорости завоевании Сибири, вполне 
сопоставимом с покорением испанскими конкистадорами Нового Света или 
американским броском на Дикий Запад. Но это на уровне истории свершившейся. 
Однако с ним соседствует другая история — несбывшаяся, несостоявшаяся, 
потенциальная. В ней-то и прочитывается вторая ступень мифа.
 Китайцы пошли в этом отношении гораздо дальше, объявив Чингисхана «великим 
китайским полководцем» — им проще: там была монгольская династия, а не иго. Но 
со взятия Казани и Астрахани плена грезилась, грезилась великая — чтобы не на 
одну шестую, вполмира — империя, чтобы вошли в нее все былые царства всяких там 
хулагуидов, гуюкидов и прочих Великих Моголов. Зря, что ли два века терпели? По 
праву наше будет. Предками завещано, обетованно. А какими предками — в том мифу 
не суть. И множились на протяжении всей российский истории разнообразные 
прожекты установления такого царства, и в этом смысле не лег семнадцатый год 
рубежом — сменить ведь можно только строй, но никак не менталитет. И «Последний 
бросок на Юг» — законный наследник и правопреемник «Великого броска на Восток», 
а господам юнкерам метилось то же, что и пламенному комсомольскому поэту Павлу 
Когану, автору незабвенной романтической «Бригантины»:



   Но мы еще дойдем до Ганга,
   Но мы еще падем в боях,
   Чтоб от Японии до Англии
   Сияла Родина моя.



 Много их было, осиянных этой великой мифической мечтою. С некоторыми вам еще 
предстоит встреча в следующих томах. Причем, замечу, о каждом из них можно 
написать не очерк, а захватывающий приключенческий роман. Увы, на подобные 
художественные биографии литература наша не щедра — воистину нет пророка в 
своем отечестве! Именно в этом ряду стоит и главный герой первой части 
«Оккультных сил в СССР» — Жамсаран (в крещении — Петр Александрович) Бадмаев, 
выпускник восточного факультета Петербургского университета и 
Медико-хирургической академии, чиновник Азиатского департамента Министерства 
иностранных дел, успешливый предприниматель, знаменитый «тибетский врач» и 
прочая, и прочая.
 Главной сам он почитал (или, по крайней мере, называл) эту последнюю ипостась. 
Не будучи специалистом, не возьмусь судить, кем был он в действительности: 
великим врачевателем или великолепным шарлатаном, явившимся из монгольских 
степных предгорий Гиппократом или же Чумаком-Кашпировским fin de siucle — 
широкое хождение имели в свое время оба этих мнения. Что ж, пусть разбираются в 
этом историки медицины. Но в целом размах его деятельности не может не 
восхищать. Не стану пересказывать фактов, с которыми вскоре познакомят вас Олег 
Шишкин и Александр Борисов, однако некоторыми выводами и общими оценками 
позволю себе поделиться.
 Самый яркий из троих представителей «тибетской династии», Петр Александрович 
Бадмаев являл собою законченный тип графа Монте-Кристо a la russe (кстати, 
герой Дюма-отца также занимался врачеванием, правда, на Востоке). Впрочем, и в 
наших пале-стинах этот тип был представлен достаточно ярко — вспомните хотя бы 
«полудержавного властелина», светлейшего князя Александра Даниловича. Увы, его 
пример наводит на печальную мысль: в отечестве нашем личность такого масштаба и 
такого характера изначально обречена в лучшем случае на березовскую ссылку… Так 
что и печальный конец Бадмаева был то ли предсказуем, то ли вовсе предопределен.
 Только никто, слава Богу, в это предопределение никогда не верил и не верит — 
не потому ли и красуются Меншиковский дворец на Неве и буддийский храм (кстати, 
самый большой в Европе) на Невке? Скольких свершений лишилась бы наша история, 
если бы не этот психологический феномен…
 Формально «тибетский врач» Бадмаев не занимал столь высокого положения, как 
герцог Ижорский — к титулам он особо не стремился, да и не петровские времена 
были на дворе. Но проследите судьбу любого мало-мальски примечательного 
человека в тогдашнем Санкт-Петербурге — и она рано или поздно да выведет вас на 
фигуру высокоученого бурята. Создается впечатление, будто он являлся неким 
потаенным центром столичной жизни, серым кардиналом и великим кукловодом. 
Пожалуй, именно в этой его вездесущности и заключена та мистическая сила, 
которая заставила составителя включить рассказ о Бадмаеве в контекст разговора 
обо всех и всяческих спиритах, оккультистах и мистиках (ведь в самой по себе 
восточной медицине много пока загадочного, но ничего оккультного, согласитесь, 
нет). Правда, далеко не всем бадмаевским начинаниям суждено было сбыться, но и 
воплощенное все-таки в жизнь, прямо скажем, впечатляет. Что же до 
невоплощенного…
 Пожалуй, в один ряд с его «великим восточным проектом» имеет право встать лишь 
одно — и также неосуществленное — начинание: потрясающий по смелости и размаху 
замысел учреждения Кавказской компании, родившийся под пером дипломата (именно 
дипломата, а не автора бессмертной комедии) Александра Сергеевича Грибоедова; 
замысел, по сравнению с которым даже заговор декабристов может показаться более 
или менее невинной игрой.
 Самое примечательное, что Жамсаран Бадмаев — ярчайший, может быть, пример 
успешного решения в Российской Империи национальной проблемы. Да, сознательно и 
не