сознанно, однако несомненно «восточный проект» его был вдохновлен тем самым 
мифом об ордынском наследии, о котором шла выше речь. Но откуда явился творец 
идеи? — Чуть ли не из родных чингисхано-вых мест. Тем не менее, в роли 
грядущего великого кагана видел он российского «белого царя», искренне ощущая 
себя плотью от плоти Империи, человеком русской культуры и православной веры. И 
стоял за этим вовсе не пыл неофита, извечно стремящегося быть святее самого 
папы римского. Нет — это было то мироощущение, за которым видится мне 
единственно возможное будущее России. Но это, впрочем, уже совсем другой 
разговор…

 Владимир Семенников. ЦЕЛИТЕЛЬ ИМПЕРИИ

 Теперь, когда раскрываются все тайные пружины, направлявшие политику России в 
последние годы старого режима, поддается более определенному выяснению и та 
роль, которую в механизме самодержавного аппарата играли различные закулисные 
деятели и аферисты крупной и мелкой марки. В числе этих фигур видное место 
занимает «врач тибетской медицины» Бадмаев.
 Лаборатория Бадмаева изготовляла различные чудодейственные лечебные средства, 
пользовавшиеся особенно большим успехом в придворном кругу. Однако не в этом 
состояла основная деятельность тибетского врача. Главной сферой его «работы» 
была внутренняя и даже внешняя политика; параллельно с этим он занимался 
различными крупными концессионными предприятиями, теснейшим образом связанными 
как с закулисной политической игрой, так и с «тибетским» врачеванием.
 На арену политической жизни Бадмаев выступил еще при Александре III. 
Воцарившийся Николай II обнаружил через некоторое время склонность к тесному 
общению с различными «странниками» и юродивыми, и Бадмаев, быстро учуяв этот 
мистический запах, стал прилаживаться к разным «божьим людям», входившим в 
фавор при дворе. Отсюда — близость Бад-маева к Илиодору и позднее к самому 
Распутину. Именно в последние, распутинские, годы с наибольшим блеском засияла 
и звезда Бадмаева.
 Несмотря на природный ум и свою затаенную хитрость, тобольский «старец» 
Распутин едва ли принадлежал к числу людей, способных самостоятельно 
разбираться в сложных вопросах политики; да в этом и не было для него особой 
необходимости: важнее была его мистическая «интуиция», благодаря которой в 
романовской семье на него смотрели как на прозорливого святого «старца». Но, 
тем не менее, этот придворный святой, так воздействовавший на Романовых, в свою 
очередь, и сам подвергался различным влияниям со стороны других темных 
личностей, связывавших свои как политические, так и просто мошеннические 
предприятия, с Распутиным. И тибетский врач Бадмаев был не только крупным 
действующим лицом в клике этого «старца», но, несомненно, оказывал на него 
непосредственное воздействие.
 Было бы ошибочно думать, что Бадмаев представлял собою фигуру, напоминающую 
невежественного знахаря. Мы говорим, конечно, не про удельный вес его 
«тибетской медицины», основанной на немалой дозе шарлатанства. В смысле своего 
интеллектуального развития он стоял отнюдь не низко: он получил университетское 
образование и обладал значительным природным умом (близко знавший Бадмаева граф 
С. Ю. Витте считал его «типичнейшим азиатом», но человеком «весьма умным»). И, 
хотя весь ум Бадмаева, вся его энергия направлены были в сторону различных афер,
 нельзя не признать, что уже в самом размахе этих афер видна птица большого 
полета [Жамсаран Бадмаев родился в Восточной Сибири в 1851 году. До двенадцати 
лет рос в степях, где отец его имел большое скотоводческое хозяйство; позднее 
учился в иркутской гимназии. Старший Бадмаев, Цультим, еще в 1853 году стал 
известен местным русским властям, а через четыре года приехал в Петербург, где 
просил разрешения произвести опыты лечения тибетской медициной. Для этой цели 
он был прикомандирован к сухопутному военному госпиталю. В Петербурге 
Бадмаев-старший приобрел большую практику и открыл особую тибетскую аптеку. 
Вскоре он выписал к себе младшего брата Жамсарана, который в 1871 году поступил 
в Петербургский университет на факультет восточных языков, по 
китайско-монголо-маньчжурскому разряду. Во время пребывания в университете 
младший Бадмаев принял православие — и, таким образом, стал из Жамсарана Петром 
Александровичем. Крестным отцом Бадмаева числился наследник престола — позднее 
Александр III, — и это послужило для Бадмаева одной из тех нитей, через которые 
он притягивался ко двору.
 По окончании в 1875 году университета, Бадмаев определился на службу в 
азиатский департамент и служил в министерстве иностранных дел до 1893 года. С 
1890 года он в течение нескольких лет состоял лектором монгольского языка в 
Петербургском университете. Тибетскую медицину Бадмаев стал практиковат