борачивались против интересов внешней политики 
СССР;
    Показательна в этом отношении и описываемая командировка в Египет. Мне, в 
частности, поручалось собрать информацию о действительных военно-политических 
планах Египта и главным образом о том, не собирается ли Насер в ближайшее время 
возобновить военные действия. По всему выходило, что пока не собирается. На эту 
же тему я беседовал и с нашим послом в Каире Дмитрием Петровичем Пожидаевым, 
сопровождавшим любой серьезный разговор шутками и прибаутками. Посол утверждал, 
что по крайней мере в течение ближайших шести месяцев Насер войну не начнет. «Я 
в этом убежден, — говорил посол.—Если окажусь не прав, то назовите мне номер 
трамвая, под колеса которого я должен положить свою голову». Действительно, 
голову на рельсы под московский трамвай Дмитрию Петровичу класть не пришлось. 
Египетскому руководству для начала новой войны потребовалось не шесть месяцев, 
а шесть лет. На этот раз война могла быть если не победоносной, то, во всяком 
случае, успешной. И в этой войне арабские армии привели к поражению не генералы,
 а лично Садат.
    Командировка в Египет подошла к концу, мы снова взяли курс на город Пула, и 
все опять повторилось: Тито, яхта «Подгорка», Большой Бриони. Тито, конечно, 
выжал максимум информации из Подгорного и пригласил его на отдых в Югославию. 
Всех нас порадовала не запланированная ранее ночевка на Бриони, и очень уж 
хотелось отмыться в водах Адриатики от каирской пыли и копоти и отдохнуть от 
суеты и нервотрепки.
    
    Гамаль Абдель Насер
    
    О Насере написано много, и многое еще предстоит написать. Как революционер 
и политический деятель он появился тогда, когда Египту, арабскому миру и Африке 
как раз был необходим человек, способный возглавить борьбу против прогнивших 
монархий, феодальных порядков и колониализма.
    Насер был нужный человек в нужное время.
    Именно благодаря деятельности Насера возникли и умножились сначала 
египетско-советские деловые и дружественные связи, а потом и связи СССР со всем 
арабским миром. И надо сказать, что советско-арабские отношения на долгие годы 
стали важным фактором всей мировой политики.
    Личность Насера вызывала у меня огромный интерес: я постоянно старался 
узнать о нем как можно больше. Может быть, Насер был даже одним из последних 
романтиков в политике: он уважал достойного собеседника, держал свое слово, 
верил в счастливое будущее своего народа.
    В течение долгих лет работы в Египте в двух командировках (около 10 лет) я 
написал много служебных телеграмм и почтовых корреспонденции, где главным 
действующим лицом был Гамаль Абдель Насер. Даже когда он ушел из жизни и 
президентом Египта стал Садат, все равно, анализируя деятельность последнего, я 
неизбежно возвращался к Насеру, постоянно сравнивая одного с другим.
    Не место здесь, в личных воспоминаниях, далее углубляться в вопросы 
политической значимости Насера, тем более что каких-либо сенсаций на этот счет 
мной не припа-
106
сено. Я просто хочу посвятить несколько страниц своим наблюдениям, тому, что 
отложилось в памяти, чтобы читатель мог лучше представить себе Насера не только 
как руководителя страны и политика, но прежде всего как реального человека.
    В наших партийных и служебных характеристиках, если нужно было подчеркнуть 
общественную значимость человека, долгие годы писалось: «Общественные интересы 
ставит выше личных». Вот это наше бюрократическое клише наилучшим образом по 
своей сути подходит к Насеру. Он рано осознал свою значимость как политического 
деятеля и подчинил всего себя служению Египту и национально-освободительному 
движению. Мало сказать, что Насер пользовался высоким авторитетом во всем 
арабском мире. Арабы по-настоящему любили его и гордились им. Он олицетворял 
для них надежду на лучшее будущее. Во всех арабских странах на стенах частных 
домов, лавок, кафе можно было увидеть портреты Насера, за исключением, 
естественно, тех ситуаций, когда это грозило прямыми репрессиями. Меня лично 
поразило обилие портретов Насера и проявление к нему чувств необычайного 
уважения и признательности в королевской Ливии. Я провел там несколько дней в 
ноябре 1963 года и обнаружил, что буквально в каждой лавке на базаре в Триполи 
висит большой цветной портрет Насера, а рядом — маленький черно-белый портрет 
Идриса, о чем, конечно, не мог не знать и сам король.
    К вещам, личному благополучию и тем более к каким-либо видам накопительства 
Насер был совершенно равнодушен и жил лишь интересами идейно-политическими. Эти 
качества Насера хорошо иллюстрирует его собственное жилище. Он прожил всю жизнь 
в том самом доме на территории военного городка в районе Аббасийя, который 
занимал, будучи бекбаши — подполковником египетской армии. Позднее дом был лишь 
несколько модернизирован.
    Насер устоял от соблазна повысить себя в воинском звании, что сделали почти 
все правители из военных. Взять хотя бы того же Садата — он изобретал для себя 
знаки отличия, придумал себе форму Верховного Главнокомандующего (он выдумал 
себе еще и титул «верховного военного правителя»). Садат столько накрутил себе 
золотых разводов
107
на фуражку, на погоны, на петлицы, на ленту через плечо, что в глазах у 
смотрящего появлялись рябь и мерцание от избытка этих украшений. Кстати говоря, 
мундир Садата стал прекрасной мишенью 6 октября 1981 года во время парада по 
случаю 8-й годовщины «дня Победы», когда Садат и был убит.
    В зап