чувство не покидало меня долгие годы. Не знаю, от холодного ветра или от чего 
другого на мои глаза навернулись слезы.
 В Москву поезд прибыл в десять утра. Встреча была очень волнующей. Я не видел 
своих родных почти шесть долгих, трудных, а временами и страшных лет. За это 
время умер отец, брат Геннадий потерял на войне ногу>сестра Аня тяжело заболела 
— туберкулез. На платформе меня встречали мать, брат Борис и сестры Тася и Аня. 
Все худые, с ввалившимися глазами, в сильно поношенной одежде. Встречали нас 
также мать и брат жены, которых я увидел впервые, а также товарищ из нашей 
службы.
 После недолгого разговора на вокзале нас отвезли на служебной полуторке на 
Малую Лубянку, где мы стали ждать номера в гостинице. Почти весь день просидели 
мы в кабине грузовика. Все гостиницы оказались забиты, достать номер не 
представлялось возможным. Часам к восьми вечера нам дали ключи от чужой 
бронированной комнаты (хозяева — сотрудники нашего управления — были в 
длительной командировке) в доме у Калужской заставы, и мы направились туда. 
Комната оказалась теплой и довольно большой. В трехкомнатной коммунальной 
квартире со всеми удобствами кроме нас жили еще две семьи.
 Через неделю мне выдали служебное удостоверение личности, и я вышел на работу. 
В первый же день со мной обстоятельно беседовал об обстановке в США и 
оперативных делах начальник вновь созданного отдела научно-технической разведки 
Л. П. Василевский. Его заместителями были хорошо известные мне Л. Р. Квасников 
и А. И. Раина.
 Начальник отдела поинтересовался, как я устроился, предложил мне подготовить 
рапорт о предоставлении жилплощади. Отдельных квартир сотрудники тогда не 
просили, это была сказочная роскошь!
 На другой день вечером Василевский повел меня на доклад к начальнику Первого 
управления Фитину, принимавшему меня перед отъездом в США. Беседа носила скорее 
протокольный характер, так как, видимо, он в деталях был уже проинформирован о 
моих командировочных делах. Начальник разведки поблагодарил меня за работу, 
пожелал хорошо отдохнуть, а после возвращения из отпуска обещал определить, как 
использовать меня в дальнейшем. Когда генерал спросил, есть ли у меня 
какие-либо вопросы, я обратился к нему с рапортом о жилплощади. Он наложил 
положительную резолюцию.
 По указанию начальника отдела я написал небольшой отчет о проделанной работе 
за пять лет и девять месяцев в долгосрочной командировке. Этот документ в 
основном содержал ответы на подготовленные сотрудниками отдела вопросы. Кроме 
того, я изложил в нем свои соображения о том, на что прежде всего обратить 
внимание при восстановлении связи с агентурой, которую я законсервировал перед 
отъездом.
 Командование высоко оценило мою деятельность в нью-йоркской резидентуре. После 
этого я пошел в отпуск.




 МОСКВА ПОСЛЕВОЕННАЯ


 По возвращении домой в октябре 1946 года я надеялся прожить в Москве два-три 
года, прежде чем меня направят в другую командировку. Мы мечтали получить 
комнату, обставить ее и начать жить, как другие мои товарищи. Главное, хотелось 
помочь моим родным — матери, брату-инвалиду Геннадию и сестрам, которые за 
время войны порядком наголодались и обносились.
 Я часто приезжал в родные пенаты. Привозил продукты, носильные вещи, которые 
родственники могли продать на рынке и купить себе необходимую одежду и обувь, 
давал деньги. Расспрашивал их, как они прожили военные годы. В первые же дни 
войны братья Борис и Геннадий были призваны в армию. 3 июля 1941 г. сестры Тася 
и семнадцатилетняя Аня были мобилизованы на трудовой фронт и севернее Брянска 
работали на земляных оборонительных укреплениях. В связи с приближением 
гитлеровских войск они в сентябре возвратились в Москву. Но через месяц мать и 
сестры были эвакуированы в совхоз под Свердловском, в котором стали работать. В 
наших пенатах остались лишь дедушка и отец, отказавшиеся эвакуироваться. В 
декабре 1941 года умер дедушка. В 1942 году в боях под Старой Руссой брат 
Геннадий потерял ногу и был ранен в правую лопатку. По выходе из госпиталя он 
стал инвалидом первой группы и возвратился в наш родной деревянный домик. Для 
ухода за инвалидами — отцом и братом — в апреле сорок второго из эвакуации 
возвратилась мать. В сентябре 1942 года умер больной отец.
 В апреле 1943 года возвратились из эвакуации сестры, и обе по трудовой 
мобилизации сразу же были направлены работать на заводы.
 В Министерстве иностранных дел я продолжал числиться по прикрытию. Меня 
назначили третьим секретарем во вновь создаваемый отдел по делам Организации 
Объединенных Наций, который возглавлял опытный дипломат С. А. Виноградов, 
работавший до этого долгое время советским послом в Турции. В одной комнате со 
мной сидели молодые дипломаты Капустин, Попов и Фомин, с которыми у меня 
сложились хорошие отношения. Зарплаты ребятам не хватало, и они по материалам 
агентства ТАСС писали заметки, статьи по международным проблемам, которые 
иногда удавалось опубликовать в советских газетах или журналах.
 Запомнилась весна 1947 года. Большинству москвичей выделили одну-две сотки 
земли в Подмосковье. Посадочный материал частично давали, но больше приобретали 
сами. В начале мая, когда наступили теплые дни, москвичи, вооружившись лопатами