слова.
 Во второй половине 1946 года Яцков несколько месяцев исполнял обязанности 
резидента. Прямо из Нью-Йорка он был переведен в парижскую резидентуру.
 По политической линии активно действовали два молодых сотрудника нашей 
нью-йоркской точки — К. А. Чугунов и М. А. Шаляпин.
 Чугунов — небольшого роста, со вздернутым носом Глаза глубокие, темно-голубые. 
Не по годам серьезный, собранный, осторожный, аккуратный. Во время выступлений 
или бесед мысли излагал неторопливо, логично убедительно. Говорил всегда по 
делу.
 Он прекрасно владел английским языком, хорошо знал оперативную обстановку, 
проблемы внутренней и внешней политики США, расстановку политических сил. 
Возвратившись со встречи, немедленно садился за изучение полученных материалов, 
подготовку телеграмм, написание отчета и оперативных писем. Все его материалы 
были обстоятельными по содержанию, аккуратными по форме, резидент подписывал их 
почти без исправлений.
 М. А. Шаляпину в 1941 году исполнилось 26 лет. Выше среднего роста, худощавый, 
подтянутый; глаза голубые, взгляд серьезный. Настроение у него резко менялось 
от гневно-сердитого к радостно-веселому. По своему характеру Шаляпин — полная 
противоположность Чугунову: не мог контролировать и скрывать свои чувства, был 
импульсивным, резким, нетерпеливым, курил сигареты беспрестанно. Очень любил 
рискованные операции. Пунктуально выполнял указания резидента. Хотя по своему 
интеллектуальному развитию он уступал Чугунову, но благодаря рвению, 
неукротимой жажде добиться результатов работал быстро и успешно. Обладал 
способностью моментально схватывать суть проблемы и решительными, порой, 
казалось, неоправданно смелыми действиями, добивался успеха.
 Шаляпину легко давались иностранные языки. Поэтому впоследствии он 
командировался в разные страны. Везде работал продуктивно, вербовал ценную 
агентуру. С годами, однако, он пристрастился к вину, что больше всего 
противопоказано разведчику. Увлечение спиртным послужило причиной 
преждевременного увольнения его в отставку.
 В резидентуре я несколько раз встречал ладно скроенного, красивого, молодого 
блондина. Позднее я узнал, что это наш разведчик Виктор Александрович Лягин, 
работавший инженером в Амторге. Он запомнился мне тем, что порой подолгу молча 
сидел в углу комнаты и напряженно о чем-то думал. Товарищи говорили, что Лягин 
крайне болезненно переживал наши неудачи на фронте. Вскоре неожиданно для нас 
он незаметно исчез — уехал в Москву. А через пару лет из газет мы узнали, что 
Лягин успешно руководил нелегальной разведывательно-диверсионной резидентурой в 
тылу немецких войск. 5 ноября 1944 года ему было посмертно присвоено звание 
Героя Советского Союза.
 Своими сослуживцами по нью-йоркской резидентуре трудных военных лет я с полным 
правом могу только гордиться…




 КОНТРРАЗВЕДКА ДЕЙСТВУЕТ, НО И МЫ НЕ СИДИМ СЛОЖА РУКИ


 Как я уже отмечал, до начала Великой Отечественной войны американская 
контрразведка весьма активно действовала против советских учреждений и их 
сотрудников, используя все имеющиеся в ее распоряжении средства: наружное 
наблюдение, агентуру и оперативную технику. Сотрудники резидентуры часто видели,
 что за ними с утра до вечера велась слежка. В их служебные и домашние 
телефонные аппараты вмонтировались устройства, которые позволяли ФБР 
подслушивать не только разговоры по телефону, но и вообще все, что говорилось в 
комнате, фиксировать любой, даже еле заметный шум.
 В декабре 1941 года, когда США вступили в войну против Японии, а затем против 
Германии и Италии, ФБР все силы бросило на борьбу с разветвленной шпионской 
сетью разведок этих государств. В разных городах США располагались более 
пятидесяти консульств Германии, Японии, Италии, кроме того, сотни 
представительств их фирм, а также многомиллионная армия эмигрантов. ФБР в 
течение нескольких месяцев интернировало многих японцев, проживавших в США, 
арестовало сотни агентов вражеских разведок.
 В силу этих причин американская контрразведка тогда мало работала против 
советских представителей. Однако сотрудники нашей резидентуры заметили, что ФБР 
возобновило активность против них после разгрома фашистских войск под 
Сталинградом. На близлежащих к советским представительствам улицах постоянно 
находились автомашины с сотрудниками службы наружного наблюдения. Наши 
работники выявляли «наружку» во время поездок на городском транспорте и при 
движении по городу пешком, ибо у разведчиков личных автомобилей не было: в 
резидентуре имелась всего одна машина, которой пользовались резидент и его 
заместитель.
 Заместитель резидента по научно-технической разведке Квасников уделял 
постоянное внимание изучению работы бригад наружного наблюдения ФБР за нами. 
Каждая его беседа со мною всегда начиналась словами:
 — Ну, как дела, Саша? Ходит ли за тобой «наружка»?
 И, если я кивал головой, мол, замечаю ее, он просил подробно рассказать, когда,
 где, при каких обстоятельствах я оказывался под наружным наблюдением, и 
рекомендовал вести себя в таких случаях спокойно, естественно, не давая понять 
противнику, что заметил его. Одновременно он советовал под благовидными