своей жизни ее не называл. Если его квакерская родня и знала о ее существовании,
 то и она помалкивала. Райнхем Холл, говоря о Таунсенде, называет его 
холостяком. Ни в одном письме, ни в одном дневнике не сказано чего-либо о ее 
происхождении. Принадлежала ли она к благородному семейству из кругов тори? 
Предоставляло ли ее социальное положение доступ к английским секретам, о 
которых было известно только командующему и его адъютанту? Арнольд подозревает, 
что именно она предупредила Вашингтона о готовящемся нападении англичан на 
Вест-Пойнт. Во всяком случае, только она одна из всех членов группы Калпера 
была арестована после бегства Арнольда в Нью-Йорк. Генерал Клинтон был слишком 
осторожным и замкнутым человеком, чтобы разболтать какие-либо секреты, чего 
нельзя было сказать о майоре Андрэ, ехавшем как-то вместе с прелестной 
попутчицей.
 Можно предположить, что она очаровала его своим интеллектом и льстила 
самолюбию, хваля поэтические наклонности дилетанта. Хотя она и состояла в 
любовных отношениях с Таунсендом, дама продолжала флиртовать и с Андрэ, 
выпытывая у него информацию. Мне предоставляется, что 355 была живой, задорной, 
невысокого роста женщиной, достаточно умной, чтобы перехитрить врага, сумевшей 
в то же время подарить Таунсенду кратковременное счастье. Одним взглядом своих 
глаз она могла вывести его из хмурого состояния, а ее гортанный смех вызывал у 
него столь редкую обычно улыбку. Их роман (а встречались они, скорее всего, в 
гостинице «Андерхилл») продолжался всю зиму, пока Клинтон находился в Каролине. 
Сочетаться официальным браком они не могли в силу тогдашних обстоятельств.
 Узнав о ее беременности, Таунсенд предлагал 355 выйти из группы Калпера и 
уехать из города, но она отказалась, ибо считала, что должна остаться, 
продолжая и далее использовать свои связи с важнейшим источником информации – 
британской секретной службой. Таунсенд, воспитанный в квакерском духе, обвинил 
себя во всем и сообщил Вашингтону, что выходит из игры.
 Замены ему Вудхал найти не смог, сам же осесть в Нью-Йорке не хотел ни при 
каких обстоятельствах, поэтому написал Талмеджу:
 «Если 711 (Вашингтон) сможет найти подходящего человека и направит его в 
Нью-Йорк, чтобы заменить К.-юниора, то я вступлю с ним в контакт, и мы 
разработаем план дальнейших действий».
 Талмедж переправил его письмо Вашингтону с собственной припиской, что «К.
-сеньор немного перетрусил и считает необходимым прекратить на некоторое время 
связь».
 Ответ Вашингтона был грубым и отразил его недовольство агентами, 
сотрудничавшими по настроению:

 «Поскольку К.-юниор отказался от дальнейшей работы, а К.-сеньор настроен в том 
же духе, видимо, целесообразно связь с ними прекратить, тем более их информация 
поступает столь поздно, что теряет свою ценность… Мне хотелось бы установить 
связь с Нью-Йорком через Стейтен-Айленд, но я не знаю никого из тамошних 
агентов…»

 Хотя Калпер-сеньор и обиделся на такой поворот дел, он попытался скрыть свои 
эмоции в прощальном письме:

 «Я рад, что 711 намеревается найти более подходящий путь для получения 
информации, нежели предшествовавший. Из сказанного делаю вывод, что он до сих 
пор использовался очень редко. Мне жаль, что наша опасная и очень напряженная 
деятельность была малоэффективной. Далее идет речь о моем якобы нежелании 
продолжать сотрудничество. Видимо, вы были неправильно информированы. Могу 
заверить, что моя неутомимая деятельность исходила из чувства долга и не 
преследовала никаких материальных интересов… Если возникнет необходимость, я 
готов в любое время к дальнейшей работе».

 Симпатические чернила больше не поступали, на бельевой веревке Анны Стронг 
никакие сигналы не появлялись, а над ящичком в загоне для скота Вудхала выросла 
трава. Группа Калпера прекратила свою деятельность.
 Через два месяца Роберт Таунсенд вновь взял на себя роль Калпера-юниора. 
Объяснений этому поступку нет, остаются лишь предположения. Возможно, верх 
взяло чувство долга, а может, для него стала невыносимой разлука с 355. К тому 
же и Вашингтон стал настаивать на возобновлении работы нью-йорского кружка. Во 
всяком случае, манхэттенские агенты вновь стали поставлять ему информацию о 
численности войск и военных планах англичан, подчас из ставки Клинтона. Однако 
доставка информации из Нью-Йорка осложнилась, ибо англичане взяли под контроль 
выходы из города и досматривали всех, кто вызывал у них подозрение. К счастью, 
у Таунсенда было еще достаточное количество симпатических чернил. Однако из 
предосторожности к старому трюку с бумагой Роэ прибегал значительно реже.
 Тогда Таунсенд решил отправить письмо с нарочным полковнику Бенджамину Флойду 
в Брукхевен, в котором было написано:

 «Нью-Йорк, 20 июля 1780 года
 Глубокоуважаемый господин полковник! Вашу записку (слова «посланную с мистером 
Роэ» были зачеркнуты, но хорошо читались) я получил и принял к сведению. К 
сожалению, сейчас не могу выслать вам необходимые товары в связи с их 
отсутствием. Как только они поступят, перешлю по почте. Ваш покорный слуга
 Самуэль Калпер».

 Дом полковника Флойда в последнее время подвергался частым грабежам, поэтому