болезненные «акупунктурные точки» на внешнеполитических «мозолях» дяди Сэма и 
незаметно надавливать на них, заставляя шевелиться прямые, как границы штатов, 
извилины американской политики. Дело тут вот в чем. На протяжении многих 
десятилетий убежденно считается, что Антикоминтерновский пакт был в первую 
очередь антикоминтерновским и антисоветским по своей направленности. Во всяком 
случае, в нашей историографии это практически повсеместное явление. На самом же 
деле - это всего лишь верхушка айсберга, ибо ни в Лондоне, ни в Вашингтоне, ни 
тем более в Берлине или Токио, не говоря уже о Москве, никто не заблуждался 
насчет истинной цели этого пакта. В действительности это был настоящий 
германо-японский геополитический сговор в первую очередь антианглосаксонского 
характера, т.е. антибританского и антиамериканского характера. Этот пакт являл 
собой продукт реализации идей Карла Хаусхофера, в связи с чем вовсе не случайно,
 что дорожку к этому пакту начал торить еще с осени 1933 г. именно сын Карла 
Хаусхофера - Альбрехт. А тот якобы основной по истории антисоветский и 
антикоминтерновский смысл ему придали ради того, чтобы раньше времени не 
вспугнуть Лондон и Вашингтон.
Однако, придав этому пакту конкретно антикоминтерновский характер, и Берлин, и 
Токио одновременно поднапустили и очень коварного туману насчет Москвы. 
Подписав пакт, обе стороны обменялись также и соответствующими дипломатическими 
нотами: в германской, представленной за подписью Риббентропа, в частности, 
говорилось, что: «В связи с подписанием Дополнительного секретного соглашения к 
Соглашению против Коммунистического Интернационала я имею честь сообщить Вам, 
Ваше превосходительство, что германское правительство рассматривает договора, 
существующие между германским рейхом и Союзом Советских Социалистических 
Республик, в частности Рапалльский договор 1922 г. и Пакт о нейтралитете 1926 г.
, как не утратившие силу и не противоречащие духу этого соглашения и вытекающих 
из него обязательств».
Японской же нотой, врученной Риббентропу послом Японии в Берлине, германское 
правительство было поставлено в известность о сохранении в силе подписанных 
ранее японо-советских договоров и соглашений. То есть по сути дела этими нотами 
обе стороны дезавуировали антисоветский характер и самого пакта, и секретного 
приложения к нему, но дезавуировав именно таким образом, не только четко 
обозначили их антизападную, антианглосаксонскую направленность, но и бросили 
тень на Москву, поскольку в таком случае очень легко было заподозрить, что 
подобное было осуществлено чуть ли не с прямого ведома самой Москвы. Более того,
 на фоне активно тогда циркулировавших по Европе слухов о т.н. «тайной миссии» 
Канделаки, расчетливо подпущенный германо-японский туман мог спровоцировать и 
Лондон, и Вашингтон на категоричную убежденность в том, что Москва и в самом 
деле каким-то образом замешана во всей этой истории, только не хочет пока 
показывать это. Естественно, что и Лондон, и Вашингтон достаточно быстро 
прознали и о самом факте обмена такими нотами, и об их содержании. Знала об 
этом и Москва, в т.ч. и о том, что об этом знают и Лондон, и Вашингтон. Нельзя 
исключать того, что именно этот факт стал самой последней каплей, переполнившей 
чашу терпения британской разведки, и так небезосновательно подозревавшей, что 
«двойной заговор» на самом деле «тройной заговор», т.е. с участием и Японии, 
после чего МИ-6 и спустила всю лавину достоверного компромата в отношении 
Тухачевского на голову Кремля. Однако не одну «собаку» съевшая на подобных 
интригах британская разведка задолго до подписания самого Антикоминтерновского 
пакта учуяла, что вся эта германо-японская возня с секретными переговорами 
отнюдь не только и даже не столько против СССР, сколько против Запада, прежде 
всего против Великобритании.
По добытым советской разведкой в середине 1936 г. секретным документам 
Великобритании видно, что уже к тому моменту Британский имперский комитет 
обороны озаботился проблемами подготовки к войне на Дальнем Востоке и 
проработкой планов войны с Германией.
Однако Имперский комитет обороны - не та организация, чтобы на пустом месте 
проявлять такую заботу. По своему он, конечно же, был прав, т.к. британская 
разведка располагала достоверными сведениями о том, что в первой половине 1936 
г. в Германию с неофициальный визитом прибыл тесно связанный с правящей 
японской верхушкой и всевозможными тайными обществами Страны восходящего солнца,
 а также с самим Карлом Хаусхофером профессор Токийского университета Д. Мамо. 
Во время неофициальных переговоров с командованием германского ВМФ Мамо 
тщательно разъяснил германской стороне, что «цели Японии в Азии и на Тихом 
океане состоят в том, чтобы установить господство в Желтом море, захватить как 
минимум еще три китайские провинции, установить контроль над Бирмой, 
французским Индокитаем, а также захватить Австралию, что, по его словам, 
естественным образом предполагает предварительное создание крупных военных баз 
на Филиппинах, а затем и в самой Австралии». Более того, Мамо сообщил немцам, 
что, готовясь к схватке за колонии с Великобританией, японская разведка еще в 
1935 г. добыла секретный план оборонительных сооружений британской 
военно-морской базы в Сингапуре.
Отсюда и вполне понятная теперь озабоченность Британского Имперского комитета 
обороны проблемами ведения войны на Дальнем Востоке.
И последнее в дальневосточной подоплеке «мемуаров» Кривицкого, а по сути в 
операции британской разведки по оказанию влияния на США. Дело в том, что на 
вышеуказанном британские интриги по поводу Антикоминтерновского пакта не 
завершились. К 1939 г. Лондон уже имел вариант «дальневосточного Мюнхена», а к 
24 июля этого же года реализовал его в известном соглашении Арита - Крейги, 
которым, по аналогии с англо-японскими соглашениями начала XX века, откровенно 
подтолкнула Токио на вооруженное нападение на СССР на Халхин-Голе. Однако же