впервые ведете допрос, – сказал начальник лагеря, когда мы вышли. – Это 
чувствуется по технике.

Комично! Но я не засмеялся: слишком большим было напряжение.

Итог своим переживаниям я подвел в коротком резюме, когда снова оказался в 
рабочем кабинете в Стокгольме: «Интересно! Обогатился опытом. Улучшил знание 
языка».

Правда, не успел я толком перевести дух после этой поездки, как последовал 
новый телефонный звонок. Это снова был начальник отдела кадров.

– Как обстоят дела с английским? – спросил он на этот раз. – Ты ведь его тоже 
изучал?

– Конечно! Штудирую кое-какую литературу, частично – специальную.

– Хорошо! Тогда по долгу службы спрашиваю: не хочешь ли стать военно-воздушным 
атташе в Лондоне? Это очень хорошее предложение, если, конечно, тебя интересует 
мое мнение. В 34 года… ты будешь одним из самых молодых атташе. Так как?

«Хорошее предложение» я воспринял с изрядной долей иронии. Не так-то просто 
было найти кого-нибудь среди занимавших завидную должность, кто пожелал бы 
пойти навстречу неизвестному будущему в Лондоне. В условиях полыхающей войны и 
после падения Польши немцы были готовы бросить вызов всему континенту. 
Транспортные эшелоны сплошной чередой катились от Вислы до Рейна, и вопрос, 
когда они ворвутся в Западную Европу, был лишь вопросом времени.

После множества уточнений я согласился стать военным атташе и начал готовиться. 
Но мало что успел, потому что неожиданно все оборвалось. Очень неожиданно: все 
тот же начальник отдела кадров позвонил в третий раз:

– Министр обороны только что решил немедленно направить военно-воздушного 
атташе в Москву. Впервые. Ты единственный, кто нам видится на этом посту. А для 
Лондона найдем кого-нибудь еще… Время не терпит! Готов через несколько недель 
отправиться в Москву?

– Это немного неожиданно. Но сейчас война, понятное дело… Разумеется, я в вашем 
распоряжении.

…Москва показалась мне истинным осиным гнездом. Это было самое настоящее боевое 
крещение для новичка. Дипломатический корпус разделился на три лагеря: на 
полюсах – воюющие стороны, посередине – нейтралы. Не было никакого порядка и 
ясности. Противники шпионили друг за другом, используя все мыслимые и 
немыслимые ухищрения. В то же время все с подозрением следили за тем, что 
происходило в Советском Союзе, который все еще был связан с Германией пактом о 
ненападении и согласием о разделе Польши. Нейтралы выступали как посредники в 
обмене информацией и, что называется, играли с темными козырями в руках. А 
русские подозревали решительно всех и вся.

Какая путаница!

Помню, американки, жены послов двух стран, находящихся в состоянии войны, 
тайком пробирались на дачу, чтобы встретиться. А русские частенько устраивали 
грандиозные приемы, на которые одновременно приглашали представителей воюющих 
полюсов, словно нарочно сшибая их лбами. Один англичанин бросил свою партнершу 
посреди танца, с ужасом обнаружив, что она немка. И подобным ситуациям не было 
числа.

Передо мной же стояла главная проблема, которая непосвященному могла показаться 
легко разрешимой: создать широкое и надежное поле деятельности 
военно-воздушного атташе. Начинать приходилось с нуля, ведь мою должность 
только что ввели. И, признаюсь, это дело оказалось крепким орешком. Русские 
были безнадежны в своем традиционном секретном мышлении. Их разговорчивость 
равнялась нулю: идеальное «каменное лицо». Да и из прессы тоже немногое можно 
было почерпнуть.

Единственный шанс – искать коллег-старожилов. Вскоре удалось все же «нащупать», 
где меня ждет наиболее доступная информация: у немцев. Установить с ними 
контакт было легко – я отлично владел немецким после долгого пребывания в 
Германии в юношеские годы. Их энергичный военно-воздушный атташе – полковник 
Ашенбреннер – стал «моим человеком» в Москве. Мне следовало бы помнить его имя, 
но, к сожалению, заб