все время, до сегодняшнего дня, несли службу на заставах по охране 
               Гуляйполя, теперь сидели по своим квартирам, ожидая 
"неожиданностей",                какие в это время вообще создавались.

 На этой, Бочанской стороне Гуляйполя мы, стянув все свои подводы,              
  оставались, пока не подошли вражеские отряды и с других сторон.               
 (Делали мы это с целью укоротить для врага денное время.) Но подход            
    неприятельских частей с других сторон заставил нас сняться и, сказав        
        населению Гуляйполя "До свидания! Через неделю-две мы возвратимся!",    
            покинуть Гуляйполе.

 Мы направились в районы Юзово, Мариуполь, чтобы таким образом расширить        
        район своей деятельности и в то же время сбить с нашего следа врагов,   
             жаждавших настичь и раздавить нас. По пути мы отобрали у помещиков,
                кулаков и охранявших эту свору немецко-австрийских солдат 
несколько                тачанок, один пулемет, несколько кавалерийских лошадей 
с седлами                и кой-какое оружие. Кое-кого из помещиков мы 
уничтожили, заодно                с их усадьбами, так как они отстреливались 
при нашем появлении.

 Остановились мы лишь во второй половине ночи в селе Больше-Михайловка          
      (или Дибривки) с его знаменитым Дибривским лесом.

 Глава VII
               НАША ОСТАНОВКА В СЕЛЕ БОЛЬШЕ-МИХАЙЛОВКЕ. ВСТРЕЧА С ОТРЯДОМ ЩУСЯ  
              И ПРИСОЕДИНЕНИЕ ЭТОГО ОТРЯДА К НАМ
               Подъехав к селу Больше-Михайловка, мы решили не въезжать в него  
              по мосту через речку Волчью. Мы пустили в брод через эту речку 
свою                конную разведку, которая, обследовав улицы, и выяснив, что 
немецко-австрийские                войска вот уже около трех дней отсутствуют, 
перевела затем и весь                отряд. Это помогло нам тихо проехать через 
центр села и остановиться                на подлесной окраине его. До рассвета 
оставалось еще 3--4 часа.                Отряд наш расположился возле двора 
одного крестьянина с расчетом                охранять себя только с трех сторон.
 Все, кроме часовых, улеглись                спать.

 На рассвете к нам собралась толпа крестьянских детишек. От них                
мы узнали о пребывании в лесу отряда товарища Щуся. Об этом отряде              
  я и раньше слыхал. Но тогда он был под командой матроса Бровы, которого       
         я не знал. В описаниях отряд этот изображался как отряд типа 
кавказских                разбойников. Поэтому я его деятельностью не 
интересовался. Теперь                же он оказывался под командой товарища 
Щуся. Последнего я смутно                припоминал. Он был славным бойцом 
весною в отряде нашей гуляйпольской                группы, действовавшем против 
нашествия на Украину немецко-австрийских                армий. Каретник помог 
мне еще яснее вспомнить Щуся, так что в конце                концов я 
действительно хорошо припомнил его как участника на нашей                
таганрогской конференции.

 Мы все обрадовались прежде всего тому, что он, Щусь, благополучно              
  пробрался через фронт из-под Таганрога. Да и то, что он не сидит              
  сложа руки, а действует, нас радовало.

 Я постарался тут же выяснить, в какой части леса этот отряд расположен.        
        Я выслал двух гонцов, чтобы они разыскали этот отряд и привели ко       
         мне одного-двух человек от него. Задача была выполнена. После этого    
            я лично выехал в лес к этому отряду.

 Товарищ Щусь получил от гонцов мою записку и согласился встретиться            
    со мною. Однако он не доверял тому, действительно ли это я, а не            
    кто-либо из агентов гетманщины. Поэтому он весь свой отряд, человек         
       в 50--60, вывел в сторону от устроенного им в лесу неприступного         
       блиндажа, оставив в нем только раненых. Он готовился, если встреча       
         со мною есть ловушка, оказать решительное сопротивление.

 Когда я подъехал к поляне, где должен был выйти мне навстречу товарищ          
      Щусь, я увидел выстроенный в каре отряд наполовину в немецко-австрийском  
              одеянии. Думая, что я влетел в немецко-гетманскую засаду, я 
быстро                повернул назад лошадь, чтобы как-либо улизнуть. Но в это 
время послышался                голос:

 -- Товарищ Махно, это я, Щусь.

 В то же время он отпустил ко мне оставленного у него как заложника             
   одного из моих гонцов. Последнее обстоятельство меня окончательно            
    убедило. Я направился прямо на полянку, к отряду. Поздоровался с            
    отрядом и с самим Щусем. Теперь только я, глядя на Щуся, одетого            
    в гусарскую немецкую форму, плотно облегавшую его красивую и стройную       
         фигуру, и вооруженного до зубов, узнал в нем того самого красавца      
          матроса Щуся, которого знал раньше. Мы обнялись и поцеловались.