умышленно, для отвода глаз. В действительности мы держали путь на          
      Гуляйполе.)

 Но разоруженные наемные слуги гетманщины в это время кинулись убегать          
      во все стороны. Мы бросили лошадей и подводы и все, как один, бросились   
             за ними вдогонку. Кого легко настигали, тех хватали и сводили к    
            подводам, а кого трудно было поймать, тех пристреливали.

 Офицеров и нескольких рядовых вартовых мы поймали. Мои хлопцы снова            
    закричали мне:

 -- Вы и теперь еще будете нянчиться с ними?

 -- Нет, видно, это верные слуги негодяя-гетмана и немецко-австрийского         
       юнкерства, -- ответил я своим на их возмущенный крик. И тут же 
добавил:--                Сегодня они пытались подкупить меня, завтра 
попытаются подкупить                других и, быть может, наскочат на слабых и 
подкупят. Нет, нет, пощады                им никакой! Отпускать тех, кто служит 
за деньги палачам революции                и помогает им уничтожать нас, 
тружеников, мы не можем, тем более                после этой их попытки убежать 
от того, чтобы не быть связанными                и молча пролежать известное 
время где-либо в поле, пока мы, не просившие                их встречаться с 
нами, уедем дальше...

 Я даже не успел сформулировать свое конкретное решение, как поступить          
      с этой частью отряда. Мне пришлось лишь смотреть, как она выстраивалась   
             бойцами на расстрел, и добавить ко всему сказанному:

 -- Не возитесь же долго!

 И остаток этого отряда был расстрелян...

 *

 Теперь мы сели на лошадей этого же отряда, хороших и сильных лошадей,          
      ибо они почти все были "собственностью" бывших их всадников.              
  То был момент, когда помещики и кулаки, идя в гетманскую конную               
 державную варту, приводили с собою своих коней.

 И мы, зная теперь, где в деревнях и какие стоят немецко-австрийские            
    войска и гетманские отряды, пустились далее по дорогам к Гуляйполю.

 Мы отъехали пять--семь верст от места уничтожения отряда и проезжали           
     мимо старинных барских усадеб, раскинутых по земле "пана Миргородского",   
             когда из одной из этих усадеб выскочил нам навстречу голова 
Лукашевской                державной варты, тоже поручик, и спросил:

 -- Не знаете ли вы, что за стрельба была в направлении, откуда                
вы едете?

 Я ему ответил:

 -- А вы начальник варты и не знаете, что делается в вашем районе?              
  Мы никакой стрельбы не слыхали...

 Начальник варты рассвирепел и выпалил по адресу военных карательных            
    отрядов:

 -- Все военные отряды получают деньги за свои объезды, но никогда              
  ничего не знают.

 Я его грубо оборвал, а затем спросил:

 -- А вы кому служите?

 -- Державi та ii головi, вельможному пановi гетьмановi Павловi                
Скоропадському, -- последовал ответ.

 --Так вот, возиться нам с вами некогда,--сказал я ему и, обратясь              
  к товарищам, добавил:--Обезоружьте его и повесьте, как собаку, на             
   самом высоком кресте на кладбище. Оставьте на нем все как есть,              
  но пришпильте на груди ему записочку с девизом:

 -- Нужно бороться за освобождение трудящихся, а не за палачей и                
угнетателей..."

 *

 Уничтожение отряда с помещиком Мурковским во главе, уничтожение                
головы Лукашевской варты -- это были лишь дорожные эпизоды; но еще