многие из нас, которые вышли из трудовой семьи, с нею жили                и 
воспитывались. Мы, готовые пожертвовать своими жизнями, дерзающие               
 поднять широкую трудовую крестьянскую массу на восстание, организовать         
       ее и повести в бой со всякого рода врагами как самой революции,          
      так и заметно светящегося в ней некоторыми своими сторонами 
анархо-коммунистического                идеала, -- мы не считаться с этим 
фактом не можем. Мы обязаны считаться                с ним, иметь его в виду 
при всяком нашем деле там, где дело это                связывает с нами массы 
тружеников. Отчасти на этом основании, а                отчасти и на основании 
виденного и пережитого мною во время поездки                моей по 
революционной России я не могу, подобно товарищу Марченко,                
питать надежду на то, что где-то наши городские товарищи вместе                
с большевиками группируют свои силы для переброски их на Украину                
с целью организовать восстание против укрепившейся немецко-гетманской           
     контрреволюции. В эти силы я не верю. В Курске я их видел. Силы            
    эти посредственные. Они будут выполнять наказы большевистских центров       
         и в угоду этим центрам, может быть, когда-либо забредут и в деревню,   
             к крестьянам. Но главное свое внимание и свои помыслы личного, 
быть                может, даже спекулятивного характера люди эти сосредоточат 
в городе,                на жизни и деятельности городских тружеников. А 
деятельность городских                тружеников у нас на Украине в настоящее 
время мы видим. Мы видим,                как городские труженики в погоне за 
куском хлеба спокойно и мирно                работают в строе казнивших 
революцию палачей. И наоборот, мы видим,                как трудовое 
революционное крестьянство бунтует против этих палачей,                попадая 
за это в тюрьмы и под расстрел. Следовательно, надеяться                на тех 
наших товарищей, которые вместе с большевиками идут на Украину                
из Курска, мы не можем. Силы подлинной революции находятся в трудовом           
     крестьянстве по деревням и в рабочих массах (поскольку эти последние       
         не отравлены ядом власти и не стремятся к ней), по городам. Мы 
пробрались                сквозь рогатки контрреволюции к крестьянству, верные 
сыны которого                нас знают и пойдут с нами. И мы должны 
пользоваться случаем, не                терять, в связи с недостойными нашего 
внимания надеждами, напрасно                времени и действовать на смерть 
всем нашим врагам, за жизнь революции,                нашего в ней идеала и 
тружеников мира.

 -- Правда, -- подчеркивал я своим старым товарищам, сомневавшимся              
  в своих силах, -- мы слабы. Мы беремся за грандиозное и ответственное         
       дело, которое требует огромных и разнообразных интеллектуальных          
      сил. У нас их налицо нет. Даже более того: их почти нет во всем           
     анархическом движении. Мы ими очень бедны. Будучи в Москве, я это          
      не только чувствовал, но и видел. И то, что я видел, отчасти дает         
       мне моральное право менее прислушиваться к кому-то и более делать        
        самому. В самом деле, друзья. В Москве я встречался с рядом анархистов  
              -- московских и приезжих из других городов. Я встречал среди них  
              выдающихся работников революционного анархизма. Но большинство из 
               них в данный момент не только не находятся, по-моему, на своем 
месте,                но даже, занимаются в настоящее время не тем делом, каким 
им следовало                бы, с моей точки зрения, заниматься. Многие наши 
товарищи, от которых                есть, кажется, чему поучиться всем нам, 
читают там лекции, пишут                много журнальных статеек, но не все эти 
лекции к моменту. Я был                на лекции товарища Рощина. Лекция о Л. Н.
 Толстом и его творчестве,                если не ошибаюсь. Во всяком случае, о 
Толстом. Эта лекция, несмотря                на сопровождавшее ее серьезное 
вступительное слово товарища А. Борового,                ни рабочим, ни близко 
стоящей к ним революционной интеллигенции,                по-моему, не нужна в 
настоящее время. Ничему революционному она                не учит. Ничего 
конкретного в связи с переживаемым нашим движением,                движением 
революции, моментом, не намечает. А между тем ее устраивали                
ответственные работники нашего движения. Работники, по заявлению                
наших же товарищей из Московской федерации анархических групп, настолько        
        ответственные, что не могут мириться ни с какими ошибками органа        
        этой федерации, ежедневной газеты "Анархия", и поэтому                
не участвуют в нем, а выделились в особый Московский Союз идейной               
 пропаганды анархизма. Здесь, на Украине, в связи с удушением революции         
       и попытками со стороны власти тормозить развитие революции и там,        
        в России, наше движение переживает момент, когда есть над чем подумать, 
               чтобы заставить себя и товарищей заняться насущными вопросами 
хотя                бы в области влияния на психику трудовых масс. Необходимо 
развивать                и поддерживать в них дух бунта и непримиримости по 
отношению к попыткам                со стороны социалистов-государственников 
исказить революцию. Лично                я над этим уже достаточно подумал. И 
мне становится совершенно ясно,                что наш революционный путь здесь 
-- путь, вступив на который мы                в районе нашей работы имели 
значительный успех среди трудовых масс,                -- верный путь. Нужно 
иметь лишь мужество удержаться на нем и быть                всегда верным тем 
целям, которые ставит нам наш идеал. Правда, вы                можете заметить 
мне, что мы слабы и мало сведущи в практических                положениях 
анархизма. Я против этого не буду возражать. Напротив,                с горечью