был сторонником гетманщины без немецко-австрийской поддержки. Он                
восхищался тем, что она крепнет, и, как на факт, ссылался на то,                
что Раковский от Москвы, а Кистяков от гетмана и гетманщины ведут               
 в Киеве переговоры о признании гетманщины и о мире с нею.

 Этот лидер "синежупанников"-гайдамаков сильно мешал моей                
деятельности по внушению гайдамакам идеи всеобщего восстания крестьян           
     и рабочих.

 В конце концов я с рядом гайдамаков, вооруженных винтовками и пулеметами,      
          покинул днепровские островки и перебрался опять в деревню Терновку.   
             Здесь я оставил пулеметы и часть бывших гайдамаков, а сам с двумя  
              из них направился в Гуляйполе.

 По дороге к Гуляйполю мы останавливались по нескольку дней в селах             
   Лукашево, Бразолово, Ново-Николаевка, Рождественка, и, пользуясь             
   тем, что крестьяне этих сел знали меня по революционной работе за            
    1917 и весну 1918 года, мы пропагандировали среди них идею восстания        
        и организовывали из их среды инициативные группы, наделяя каждую        
        паролями связи с Гуляйполем. Таким образом я добрался до Гуляйполя,     
           на сей раз уже не один, а с несколькими товарищами.

 Глава IV
               ВТОРОЕ ТАЙНОЕ ПРЕБЫВАНИЕ МОЕ В ГУЛЯЙПОЛЕ. ВСТРЕЧА СО СТАРЫМИ 
ТОВАРИЩАМИ                И ПЕРВЫЕ РЕШЕНИЯ ПО РЯДУ ВАЖНЕЙШИХ ВОПРОСОВ 
ОРГАНИЗАЦИИ ВОССТАНИЯ                КРЕСТЬЯН И РАБОЧИХ
               Как раз в то время, когда я во второй раз прибыл нелегально в 
Гуляйполе,                прибыли в него из России и мои старые товарищи: 
Исидор (Петя) Лютый                и Алексей Марченко. Я скоро разыскал их, а 
через них и Семена Каретника.

 Встреча с этими товарищами очень укрепила меня в решении не терять             
   времени и во что бы то ни стало перейти к открытой вооруженной партизанской  
              борьбе против врагов.

 Помню, товарищ Марченко заикнулся о том, что он в Курске видел                
многих анархистов и со многими говорил. Они, дескать, тоже стремятся            
    на Украину с целью борьбы против контрреволюции.

 -- Так не обождать ли нам их выступления, тем более что они группируют         
       свои силы вместе с большевиками, а последние имеют средства вооружения,  
              -- говорил он.

 Я категорически восстал против этого. Указал товарищам на целый                
ряд виденных мною во время поездки по России примеров, прямо говорящих          
      о том, что большинство наших товарищей -- городских анархистов --         
       не знают крестьянства и не сумеют к нему подойти. Даже больше того:      
          они, как и марксисты, впали в глупейшую ошибку в отношении 
крестьянства                и считают его реакционно-буржуазным классом, не 
могущим дать живых                творческих сил для революции.

 -- Следовательно, -- говорил я товарищам, -- надеяться на них,                
что они приедут из России и начнут дело революции среди крестьян,               
 вместе с крестьянами, я считаю недопустимым и безобразным. Ибо наши            
    городские товарищи в деревню не пойдут, а по примеру семнадцатого           
     года окопаются в городах и из городов через своих посланцев будут          
      завязывать связь с крестьянством. А крестьянство к такого рода связям     
           относится с недоверием. В особенности если связи эти крестьян с      
          анархическими группами городов будут завязываться только через 
брошюрки                или через легкий налет митингового пропагандиста. 
Крестьяне--реалисты.                Они требуют от инициаторов конкретных 
организационных предпосылок                для действия. Когда эти предпосылки 
перед ними налицо, тогда они,                крестьяне, идут на любое действие. 
Но этих-то предпосылок крестьяне                от наших городских товарищей и 
не дождутся даже в том случае, если                бы эти городские товарищи 
были рабочими от городского станка, которые                и психологически, и 
физически связаны с интересами трудящихся и                к которым крестьяне 
относятся до некоторой степени с открытым доверием.                Но нельзя 
закрывать глаза на то, что в нашем анархическом движении                по 
городам масса элемента и нерабочего. В нашей партии по городам,                
как и во многих политических партиях, к сожалению, есть много элементов,        
        вышедших из нетрудового класса, притом класса не интеллигентского,      
          а купеческого, чуждого интеллигентности, ибо воспитанного на 
принципах                всякого рода спекуляции и мародерства. Этот элемент 
широкой крестьянской                массе не внушает никакого доверия. Опыт 
моей работы среди крестьян                и рабочих в 1917 году, работы, о 
которой каждый из членов нашей                группы знает, достаточно ярко 
показал мне, что крестьяне редко когда                выслушивали наших 
товарищей из этих рядов, хотя многие из них были,                быть может, 
более преданы делу нашего идеала и крестьянскому делу,                чем даже