чьи организации его друзья по управлению революционной страной и          
      по партии разрушили всего два месяца тому назад в Москве и в ряде         
       других городов, или скрыться под другим флагом?

 Я боролся с самим собой, и это было заметно для Свердлова. Открыть             
   свою социально-революционную и политическую принадлежность в середине        
        разговора я не хотел. А скрываться под другим флагом мне было противно. 
               Поэтому я, после некоторого раздумья сказал Свердлову:

 -- Почему вас так интересует моя партийная принадлежность? Разве               
 вам недостаточно моих документов, удостоверяющих, кто я, откуда                
и какую роль играл в известном районе в организации тружеников деревни          
      и города, в организации их боевых отрядов и вольных батальонов против     
           контрреволюции, разгуливающей на Украине?

 Товарищ Свердлов извинился передо мной, просил меня не подозревать             
   его в нереволюционной чести и недоверии ко мне. Извинение его показалось     
           настолько искренним, что я почувствовал себя нехорошо и без всяких   
             дальнейших колебаний заявил ему, что я -- анархист-коммунист 
бакунинско-кропоткинского                толку.

 -- Да какой же вы анархист-коммунист, товарищ, когда вы признаете              
  организацию трудовых масс и руководство ими в борьбе с властью капитала?!     
           Для меня это совсем непонятно! -- воскликнул Свердлов, товарищески   
             улыбаясь.

 На это удивление председателя ВЦИКа я ответил коротко:

 --Анархизм,--сказал я ему,--идеал слишком реальный, чтобы не понимать          
      современности и тех событий, в которых так или иначе участие его          
      носителей заметно, чтобы не учесть того, куда ему нужно направить         
       свои действия и с помощью каких средств...

 -- Так-то так, но ведь вы же совсем не похожи на анархистов, которые           
     здесь (в Москве) осели было на Малой Дмитровке,--сказал мне Свердлов       
         и хотел рассказать мне что-то об анархистах из Малой Дмитровки,        
        но я заметил ему:

 -- Разгром вашей партией анархистов на Малой Дмитровке следует                
считать печальным явлением, которого в дальнейшем нужно избегать                
хотя бы во имя революции...

 Свердлов несколько раз буркнул что-то себе под нос, а затем быстро             
   поднялся со своего кресла, подошел ко мне, взял меня за плечо и,             
   полунагибаясь, сказал мне:

 -- Знаете что, товарищ, вы очень многое знаете о нашем общем отступлении       
         из Украины и в особенности о действительном настроении крестьян.       
         Ильич, или товарищ Ленин, выслушал бы вас с особым вниманием и был     
           бы доволен этим. Хотите, я позвоню ему?

 Я ответил, что больше того, о чем я говорил с ним, я вряд ли скажу             
   и Ленину, но Свердлов уже позвонил по телефону к Ленину и сообщал            
    ему, что он имеет у себя товарища, который привез весьма важные             
   сведения о крестьянах на Юге России и их отношении к немецким экспедиционным 
               армиям. И тут же уговаривался, когда можно будет зайти к нему.

 А через минуту Свердлов положил трубку и быстро написал мне, за                
личной своей подписью, пропуск к себе. Вручая мне этот пропуск,                
он сказал:

 -- Товарищ, завтра в час дня зайдите прямо сюда, ко мне, и мы пройдем          
      к товарищу Ленину... Смотрите, непременно зайдите.

 -- Я зайду... Но как же с тем, чтобы достать от секретариата ВЦИКа             
   бумагу в Московский Совет, чтобы указали мне временную и бесплатную          
      квартиру? В противном случае я принужден буду ночевать где-нибудь         
       в сквере на лавке, -- спросил я Свердлова.

 -- Все устроим завтра, -- ответил он мне. И я, распрощавшись с                
ним, вышел из царских палат во двор Кремля, снова обошел круг лежавших          
      под стенами ядер и пушек, бросил лишний раз свой взор на Царь-пушку       
         и покинул Кремль. До завтра...

 Теперь я не пошел в номера, принадлежавшие крестьянской секции                
ВЦИКа Советов, где заведующим был однопроцессник Аршинова Бурцев,               
 который многих, в том числе и Аршинова, приютил возле себя и постепенно        
        начинал тяготиться ими. Я пошел к заведующему Домом профсоюзов,         
       к анархисту Маслову.