на Украине. Это обсуждение не могло бы быть для нас полным, если      
          бы оно велось вне связи с Гуляйполем, с его широким и просторным      
          районом, с той колоссальной работой, какую нам, живя и развивая       
         в нем свои идеи, уже пришлось проделать на пути революционного 
действия.

 Да и сама тема связывала нас с Гуляйполем. Занятие врагами этого               
 пункта мысленно уносило нас туда, к нашим упущениям в деле организации         
       вольных батальонов революции против контрреволюции, несшейся на          
      штыках грозных экспедиционных немецко-австровенгерских армий и жалких     
           по своей боеспособности, но подлых по своим делам отрядов их 
прислужницы                -- Украинской Центральной рады.

 Упущения эти заключались в том, что при формировании вольных батальонов        
        нами было допущено свободное вступление в них всякого желавшего         
       без какой бы то ни было проверки. Это привело в ряды вольных батальонов  
              сторонников Украинской Центральной рады и ее преступного против   
             революции союза с немецким и австровенгерским правительствами. 
Правда,                лично я в этом упущении не находил большого зла. Большое 
зло видел                я в совершенно другом упущении, как со стороны 
революционного комитета,                так и с нашей стороны: упущении, 
которое помогло пяти-шести сознательным                подлецам сыграть на руку 
немецко-австро-венгерскому командованию                и Украинской Центральной 
раде в деле занятия Гуляйполя без боя и                затем в осуществлении 
расправы над многими тружениками. Упущение                это заключалось, 
по-моему, в слишком поспешной и стратегически неразумной                (хотя 
морально и тактически по отношению к остальным отрядам оправдываемой)           
     высылке из Гуляйполя на фронт отряда анархистов-коммунистов. Отряд         
       этот нужно было держать в Гуляйполе в непосредственном ведении 
революционного                комитета и секретариата группы анархо-коммунистов 
до тех пор, пока                другие вооруженные революционные части 
находились здесь же. Лишь                в момент общего выступления 
вооруженных сил на революционный фронт                надо было вывести и отряд 
анархистов, выдвинув его в авангард. В                самом деле, очевидцы 
происшедших в мое отсутствие гуляйпольских                событий мне 
рассказали, что арестом революционного комитета, членов                Совета 
рабочих и крестьянских депутатов и секретаря группы руководили                
пять человек, пользуясь в кое-каких случаях поддельными документами,            
    а также вооруженной силой еврейской роты, неустойчивой, в массе             
   своей склонной приспособляться. Находись отряд анархистов в то время         
       в Гуляй-поле (пусть даже в мое отсутствие), заговорщики ни за что        
        не решились бы заменить вне очереди одну дежурную по гарнизону роту     
           на другую, именно еврейскую. Командир этой роты, не еврей, склонен   
             был, особенно в тревожное время, ориентироваться в сторону сильных.
                Он с помощью самих заговорщиков и при молчаливом подчинении 
роты                произвел нападение на революционный комитет и арестовал его,
 а затем                пустил роту на поимку отдельных членов Совета, стариков 
крестьян                и рабочих анархо-коммунистов...

 Будь отряд анархо-коммунистов в это время не на фронте против экспедиционных   
             армий и отрядов Украинской Центральной рады, а в Гуляйполе, он не  
              допустил бы агентов командования этих армий и отрядов 
организовать                вооруженное нападение на революционный комитет и 
сорвать его работу                в деле организации фронта против 
контрреволюции. К сожалению, все                то, о чем мы говорили, 
свершилось. Помню, я говорил тогда своим                товарищам:

 -- Теперь в Гуляйполе, да и во всем его районе можно ожидать со                
стороны крестьян и рабочих крайне нежелательной для дела революции,             
   недостойной ненависти к евреям вообще. Сознательные и бессознательные        
        враги революции могут эту ненависть использовать как они захотят.       
         И мы, так много потрудившиеся над тем, чтобы убедить 
тружеников-неевреев,                что еврейские рабочие им братья, что их 
необходимо втянуть в дело                общего социально-общественного 
строительства на равных и свободных                началах, мы можем очутиться 
перед фактом еврейских погромов. Об                этом мы должны тоже подумать,
 и подумать серьезно...

 -- Совершенно верно, ненависть крестьян и рабочих к евреям сейчас              
  сильная, -- отвечали мне друзья, -- но не мы виноваты в этом...               
 Евреи никогда в Гуляйполе не были изолированы от общественной жизни            
    нееврейского населения. И лишь акты еврейской роты 15--16 апреля            
    поставили нееврейское население на путь ненависти к евреям. Покидая         
       Гуляйполе, мы не можем не видеть, что в нем появился дух антисемитизма...
                Но что сделаешь, мы бессильны теперь бороться с ним. Наши силы 
все                в подполье, и в значительной степени из-за действий 
еврейской роты...

 -- Вот в том-то и дело, -- настаивал я, -- что с торжеством контрреволюции     
           и благодаря глупой выходке еврейской молодежи над Гуляйполем веет