Начиная с 1919 года движение лучше известно. Прежде всего, имеется    
            книга П. Аршинова "История махновского движения", вышедшая          
      в 1923 году и ведущая последовательный рассказ, начиная именно с          
      1919 года. Затем живы некоторые участники событий 1919--1921 годов,       
         способные подробно о них рассказать. Наконец, существуют, несомненно,  
              и многочисленные документы, хотя они в данное время и рассеяны по 
               частным рукам.

 Я не нахожу ни нужным, ни возможным давать в небольшом предисловии             
   критическую оценку махновщины или же взглядов Н. Махно. Кое-какие            
    замечания, касающиеся некоторых его суждений в настоящей работе,            
    читатель найдет в примечаниях к соответственным главам в конце книги.       
         Что же касается критического очерка движения, то я предполагаю в       
         ближайшем будущем выпустить небольшую работу, посвященную оценке       
         движения и вытекающих из него -- для анархистов и для интересующихся   
             народными движениями -- уроков.

 В. М. Волин
               Июль 1936 года
               Париж

 Глава I
               НА ПУТИ ОТСТУПЛЕНИЯ
               В апреле 1918 года я вызван был в штаб Егорова -- штаб 
красногвардейских                войск. В указанном мне месте штаба, однако, 
уже не оказалось: он                отступил под натиском немецко-австрийских 
войск, и, где остановился,                пока не было известно. За время, что 
я ездил по линиям железных                дорог, в Гуляйполе произошли крупные 
перемены. Оно было занято врагами                революции -- 
германо-австро-венгерскими экспедиционными частями                и их 
проводниками, отрядами Украинской Центральной рады.

 Красноармейские и красногвардейские отряды бегут. За ними бегут                
и другой формации революционные отряды. Бежит местами и население               
 к злорадному удовольствию врагов.

 Весть о занятии Гуляйполя застала меня на станции Царевоконстантиновка         
       и потрясла. А бегство революционных сил я видел сам. Тяжело было         
       смотреть на это бегство. Что-то непонятное, тяжелое сдавило мне          
      сердце и лишало меня возможности яснее представить все то, что произошло  
              там, в Гуляйполе, за мою двухдневную отлучку из него. Все 
совершившееся                настолько потрясло и сковало меня, что я оказался 
совершенно не                в состоянии противопоставить свои физические силы 
этой тяжести.                Тут же, на станции, я прилег, положив голову на 
колени одного из                красногвардейцев, и бессознательно выкрикивал:

 -- Нет, нет, я этой изменнической роли шовинистов не забуду! Может             
   быть, и стыдно революционеру-анархисту питать в себе мысли о мести,          
      но они поселились во мне, и я сделаю из них для дальнейшей своей          
      революционной деятельности необходимые выводы...

 Об этом мне красноармейцы рассказали впоследствии. Говорили они                
еще, что я заплакал и уснул в вагоне на коленях все того же красногвардейца.    
            Однако я этого не помню.

 Мне казалось, что я не спал и лишь чувствовал себя в какой-то тревоге.         
       Это чувство было тяжело, но я мог ходить, говорить. Помню, что я         
       никак не мoг сообразить, где я... Лишь когда я вылез из вагона и         
       увидал, что все еще нахожусь на станции Царевоконстантиновка, я          
      извинился перед окружавшими меня красногвардейцами и направился           
     к вокзалу.

 По дороге я встретился с несколькими товарищами и своим братом                
Саввой Махно, бежавшим из Гуляйполя. Это свидание меня обрадовало.              
  Я набросился на них с расспросами о том, при каких обстоятельствах            
    было сдано Гуляйполе, какие жертвы понесли отряд анархистов и другие        
        революционные организации.

 Но товарищи, увидев меня полубольным, нервным, уклонились отвечать             
   подробно, ограничиваясь самыми краткими фразами вроде:

 "Гуляйполе сдано, но не все в нем погибли" и т. п.

 Это меня очень бесило, но делать было нечего. Я не мог принудить               
 их рассказывать мне подробности, так как знал, что все воинские                
поезда были на отходе и нам нужно было успеть найти в одном из них              
  себе место. Я сказал об этом брату, и он нашел нам места.

 Через 5--10 минут мы сидели уже в одном из красногвардейских вагонов           
     и обсуждали, во всей широте и со всей ясностью, создавшееся положение