дух антисемитизма. И наша прямая обязанность не дать ему осесть,    
            укрепиться в Гуляйполе. Гуляйполе -- сердце нашей новой борьбы 
против                контрреволюции. Мы должны возвратиться в него, чего бы 
это нам как                группе революционеров-анархистов ни стоило. Находясь 
в Гуляйполе,                мы сможем, и это прямая наша обязанность, 
предупредить зло, нашедшее                себе место в гуще крестьян и рабочих 
после действий еврейской роты...                А предупредить его мы сможем 
тем, что своевременно разъясним революционным                труженикам, кто 
виноват в произведенных арестах... Если мы не проявим                
надлежащего действия в этой области нашей борьбы, то, помните мое               
 слово, друзья, трудовое еврейское население будет избиваться...

 -- Ты совершенно прав,-- отвечали мне друзья,-- но мы здесь ни                
при чем. Не из-за нас же все это совершится... Мы не оспариваем                
того, что нам об этом нужно подумать серьезнейшим образом, что нам              
  придется против всего этого бороться... Но все это будет тогда,               
 когда мы будем в Гуляйполе. Сейчас же мы должны подумать о том,                
где мы задержимся на временное жительство, чтобы собрать всех своих             
   товарищей, которые будут пробираться к красному фронту и искать              
  тебя...

 Мы решили задержаться на некоторое время в Таганроге. Последний                
в это время являлся центром украинского большевистско-левоэсеровского           
     правительства. Сюда сбегались со всех мест южной Украины агенты            
    этого правительства. Сюда же отступали в большинстве своем 
красногвардейские                отряды. Здесь, в Таганроге, одним из бегущих 
указывались маршруты                дальнейшего перекочевывания, над другими 
производились аресты, насильственные                разоружения и суды.

 Итак, в Таганроге мы задержимся недельку-две. За это время съедутся            
    остальные наши товарищи. Здесь мы устроим конференцию, на которой           
     и решим окончательно: какими путями и в каком порядке мы начнем            
    возвращаться обратно в свои районы для подпольной работы против             
   восторжествовавшей контрреволюции.

 Тем временем, что мы обсуждали этот вопрос, эшелоны отряда Петренко            
    получили распоряжение в спешном порядке покинуть железнодорожный            
    Царевоконстантиновский узел и двигаться по направлению к Таганрогу,         
       под которым красногвардейское командование группировало свои силы        
        с целью дать повторное генеральное сопротивление немцам и Центральной   
             раде.

 Эшелоны тронулись... Тяжело и больно было расставаться с районом,              
  среди населения которого мы так много работали. Однако другого исхода         
       не было. Расстаться с ним на время было необходимо не только физически,  
              но и нравственно. Ведь только со стороны можно было теперь 
проверить                все то, во что мы верим, с чем переплеталась великая 
надежда, --                что торжество контрреволюции непрочно, что пройдут 
месяцы, и украинское                революционное трудовое население, 
дезорганизованное сейчас, с одной                стороны, большевистским 
Брестским договором, а с другой -- гнусной,                провокационной 
политикой немецко-мадьяро-австрийского вассала --                Украинской 
Центральной рады, опомнится и поймет гнусную роль этих                
вершителей судеб его и революции. Трудовое население организуется               
 на сей раз самостоятельно у себя на местах и низвергает своих палачей          
      без опеки провокаторов из лагеря социалистов-шовинистов...

 Зная настроение тружеников деревни, с каким они готовились к неудавшейся       
         своей борьбе против нашествия немецко-австро-венгерского юнкерства     
           и банд Украинской Центральной рады, зная и веря, что это настроение  
              в них было естественным настроением, которое не может измениться  
              только потому, что основанная на нем организация тружеников на 
первых                порах потерпела тяжелые неудачи, я глубоко в себе питал 
надежду                на возрождение этой организации и на новое воспитание, 
на сей раз                более выдержанное в своей тактике и более сильное 
духом. И я, и                мои друзья -- Савва Махно, Степан Шепель, Ваня X., 
которые были                присланы ко мне навстречу из Гуляйполя, чтобы 
предупредить меня                ни в коем случае не предпринимать попыток 
возвратиться нелегально                в Гуляйполе, все мы приняли живое 
участие в переоценке вчерашнего.                Мы пришли к тому, чтобы 
поспешить как можно скорее собрать наших                товарищей по группе в 
Таганроге и сообща наметить план организованного                возвращения в 
Гуляйполе и его район с целью продолжать в нем подпольную                работу.
 Правда, мы сознавали всю опасность, которая грозила жизни                
каждого из нас как в пути, так и на месте нашего возвращения. Но                
мы сознавали и то, что разгром немецко-украинской контрреволюции                
при лояльности к ней в силу Брестского договора со стороны русских              
  большевиков, их "пролетарской революционной власти" и                
организованной этой властью военной силы может осуществиться лишь               
 в том случае, если планы его будут построены на внутренне содержательном