в котором прочли телеграммы и заслушали мой доклад о том, за что                
нам нужно прежде всего взяться сейчас и через какую именно организацию.         
       Последний вопрос был вызван тем, что в телеграмме ВЦИКа Советов          
      рабочих, крестьянских, солдатских и казачьих депутатов предлагалось       
         организовать на местах комитеты спасения революции.

 Собрание выделило из своего состава этот комитет, выразив желание,             
   чтобы он назывался Комитетом защиты революции, и поручило мне руководить     
           его работой.

 Мы, члены этой наспех сколоченной организации, собрались тут же                
и постановили взяться за разоружение всей буржуазии в районе и ликвидацию       
         ее прав на богатства народа: на землю, фабрики, заводы, типографии,    
            помещения театров, колизеев, кинематографов и других видов 
общественных                предприятий.

 Мы считали, что это единственный и верный путь и для ликвидации                
движения генерала Корнилова, и для ликвидации прав буржуазии на                
господство и привилегии над трудовыми массами.

 В то время как мы устраивали объединенное заседание, а затем заседание         
       выделившегося из него Комитета спасения революции (что заняло около      
          пяти часов), массы трудящихся ждали, когда я освобожусь и возвращусь  
              к ним заканчивать свою речь о защите революции.

 Когда я наконец пришел, все члены совета группы анархо-коммунистов,            
    кое-кто из рабочего профсоюза прогуливались по улицам с винтовками          
      и простыми ружьями-дробовиками за плечами. Гуляйполе превращалось         
       в военно-революционный лагерь.

 Я вошел в ворота сада и проходной аллеей подошел к площадке, где               
 была трибуна. Крестьяне и рабочие группами разошлись по саду и оживленно       
         обменивались между собою мнениями о встревожившей их вести. Теперь     
           они быстро сходились ко мне с возгласами: "Ну что, вы свободны       
         уже? Можете закончить то, о чем начали говорить, та отi недобрi        
        телеграммы пoмiшали!"

 Я поднялся на трибуну беспомощный, сил не было: устал, потому что              
  все дни ездил по району. Думал, в воскресенье ограничусь одним митингом       
         в Гуляйполе, а потом отдохну. Но тревожные телеграммы (крестьяне       
         их называли "недобрыми") дали работу новую.

 Заканчивая свою мысль о защите революции, я пояснил, что никто,                
кроме них самих, не защитит и не разовьет ее. Революция -- их прямое            
    Дело, и они должны быть ее смелыми носителями и истинными революционными    
            защитниками. Сказал также, к какому решению мы пришли на заседании, 
               что выделили Комитет защиты революции, и не только от движения 
генерала                Корнилова, но и от Временного правительства и от всех, 
его идеям                следующих социалистических партий; но что таким этот 
комитет станет                только тогда, когда мы все от мала до велика 
скажем, что это --                наше детище. Когда мы все вокруг него 
объединимся и, поскольку он                окажется подлинно революционным 
инициатором в нашем общем деле,                будем поддерживать его не на 
словах, а на деле, революция завершит                свое шествие.

 Я изложил многочисленному собранию в сокращенной форме программу               
 действия этого комитета.

 Из толпы раздались крики: "Да здравствует революция!"                И крики 
не застрельщиков, которыми в подобные моменты политиканы                
пользуются обыкновенно, крики, истинно народные, идущие из самых                
глубин народной души.

 -- Что ж, товарищ Нестор, -- раздались голоса, -- готовиться в                
поход на соединение с городскими тружениками, что ли?

 Но я осветил им пункт из программы действий комитета, в котором                
говорилось, что крестьяне по сотням, а рабочие по заводам и мастерским          
      должны обсудить наше постановление и завтра (30 августа) прислать         
       через уполномоченных свое окончательное решение о нем.

 Этим закончился день 29 августа. Тяжелый день по своим известиям               
 о движении генерала Корнилова. Но зато он толкнул массы к инициативе           
     и революционной самодеятельности. И там, где среди тружеников были         
       революционеры, которые знали, какая перед ними должна стоять задача      
          в такие моменты, там предпосылки к назревшим событиям были вовремя    
            сформулированы и трудовые массы их использовали в своей прямой 
борьбе.

 На другой день рано утром я шел по Соборной площади Гуляйполя.