утихли и имеются сведения, что эти страны намерены заключить новое соглашение. 
Управление считало это вероятным, поскольку нужды затяжной войны требовали 
укрепления германской экономики. Германия могла получить от России необходимую 
помощь либо силой, либо в результате соглашения.
      Управление считало, что Германия предпочтет последнее, хотя, чтобы 
облегчить достижение этого, будет пущена в ход угроза применения силы. Сейчас 
эта сила накапливалась. Имелось множество данных о строительстве на 
оккупированной немцами территории Польши шоссейных дорог и железнодорожных 
веток, о подготовке аэродромов и усиленной концентрации войск, включая войска и 
авиационные части с Балкан.
      Наши начальники штабов были проницательнее своих советников и имели более 
определенное мнение.
      
      «У нас имеются ясные указания, – предупреждали они 31 мая командование на 
Среднем Востоке, – что немцы сосредоточивают сейчас против России огромные 
сухопутные и военновоздушные силы. Используя их в качестве угрозы, они, 
вероятно, потребуют уступок, могущих оказаться весьма опасными для нас. Если 
русские откажут, немцы выступят». 
      
      Только 5 июня объединенное разведывательное управление сообщило, что, 
судя по масштабам германских военных приготовлений в Восточной Европе, на карту 
поставлен, видимо, более важный вопрос, чем экономическое соглашение. Возможно, 
что Германия желает устранить со своей восточной границы потенциальную угрозу 
становящихся все более мощными советских вооруженных сил. Управление не считало 
пока возможным сказать, будет ли результатом этого война или соглашение. 10 
июня оно заявило:
      
      «Во второй половине июня мы станем свидетелями либо войны, либо 
соглашения». 
      
      И наконец, 12 июня оно сообщило:
      «Сейчас имеются новые данные, свидетельствующие о том, что Гитлер решил 
покончить с помехами, чинимыми Советами, и напасть». 
      Я не довольствовался этой формой коллективной мудрости и предпочитал 
лично видеть оригиналы. Поэтому еще летом 1940 года я поручил майору Десмондду 
Мортону делать ежедневно подборку наиболее интересных сообщений, которые я 
всегда читал, составляя таким образом, иногда значительно раньше других, 
собственное мнение[23].
      Так, в конце марта 1941 года я с чувством облегчения и волнения прочитал 
сообщение, полученное от одного из наших самых надежных осведомителей, о 
переброске германских танковых сил по железной дороге из Бухареста в Краков и 
обратно. В этом сообщении говорилось, вопервых, что, как только югославские 
министры подчинились диктату в Вене (это произошло 18 марта), три из пяти 
танковых дивизий, которые двигались через Румынию на юг, к Греции и Югославии, 
были посланы на север, к Кракову, и вовторых, что вся эта переброска была 
отменена после революции в Белграде и три танковые дивизии были отправлены 
обратно в Румынию. Эту отправку и возвращение назад около 60 составов нельзя 
было скрыть от наших местных агентов.
      Для меня это было вспышкой молнии, осветившей все положение на Востоке. 
Внезапная переброска к Кракову столь больших танковых сил, нужных в районе 
Балкан, могла означать лишь намерение Гитлера вторгнуться в мае в Россию. 
Отныне это казалось мне его несомненной основной целью. Тот факт, что революция 
в Белграде потребовала их возвращения в Румынию, мог означать, что сроки будут 
передвинуты с мая на июнь. Я немедленно сообщил эти важные известия Идену в 
Афины.
      Я также изыскивал средства предостеречь Сталина, чтобы, обратив его 
внимание на угрожающую ему опасность, установить с ним связи наподобие тех, 
которые я поддерживал с президентом Рузвельтом. Я написал краткое и загадочное 
письмо, надеясь, что сам этот факт и то, что это было первое письмо, которое я 
посылал ему после моей официальной телеграммы от 25 июня 1940 года, 
рекомендовавшей сэра Стаффорда Криппса как посла, привлекут его внимание и 
заставят призадуматься.
      
      Премьерминистр – Стаффорду Криппсу 
      3 апреля 1941 года 
      «Передайте от меня Сталину следующее письмо при условии, что оно может 
быть вручено лично вами. 
      Я располагаю достоверными сведениями от надежного агента, что, когда 
немцы сочли Югославию пойманной в свою сеть, то есть после 20 марта, они начали 
перебрасывать из Румынии в Южную Польшу три из своих пяти танковых дивизий. Как 
только они узнали о сербской революции, это передвижение было отменено. Ваше 
превосходительство легко поймет значение этих фактов». 
      Министр иностранных дел, вернувшийся к этому времени из Каира, добавил 
несколько замечаний: 
      «1. Если оказанный Вам прием даст Вам возможность развить доводы, Вы 
можете указать, что это изменение в дислокации германских войск говорит, 
несомненно, о том, что Гитлер изза выступления Югославии отложил теперь свои 
прежние планы создания угрозы Советскому правительству. Если это так, то 
Советское правительство сможет воспользоваться этим, чтобы укрепить свое 
собственное положение. Эта отсрочка показывает, что силы противника не являются