В ночь на 29 декабря я выехал поездом в Оттаву, где остановился в доме 
генералгубернатора лорда Этлона. 29 декабря я присутствовал на заседании 
канадского военного кабинета. Затем премьерминистр Макензи Кинг представил 
меня лидерам консервативной оппозиции и оставил беседовать с ними. Эти господа 
проявляли непревзойденную преданность и решимость, но в то же время их огорчало,
 что они лишены чести сами вести войну и вынуждены выслушивать, как их 
противники – либералы высказывают те самые убеждения, за которые они боролись 
всю свою жизнь.
      30 декабря я выступил в канадском парламенте.
      В конце своего выступления я отважился на попытку предсказать дальнейший 
ход войны:
      
      «Мы можем наметить три основных периода, или фазы, в предстоящей нам 
борьбе. Первый – это период консолидации, объединения и окончательной 
подготовки. В течение этого периода, который, безусловно, будет отмечен 
тяжелыми боями, мы все еще будем накапливать силы, сопротивляясь нападениям 
врага и постепенно обеспечивая себе необходимое подавляющее превосходство в 
воздухе и достаточный тоннаж, чтобы гарантировать нашим войскам любой 
необходимой численности возможность пересекать моря и океаны, которыми все мы, 
за исключением России, отделены от наших противников. Только тогда, когда 
огромная судостроительная программа, которая уже успешно осуществляется в 
Соединенных Штатах и которой вы оказываете существенную поддержку, достигнет 
полного размаха, мы получим возможность обрушить на врага все наши людские силы 
и достижения нашей науки. 
      Продолжительность этого периода будет зависеть от энергичности тех усилий,
 которые будут вложены в производство на всех наших военных предприятиях и 
верфях. 
      Вторая фаза, которая начнется вслед за тем, может быть названа фазой 
освобождения. В течение этой фазы мы должны надеяться на освобождение 
территорий, которые мы уже потеряли или можем еще потерять; мы также должны 
будем рассчитывать на восстание порабощенных народов, которое произойдет в тот 
момент, когда пришедшие им на помощь освободительные армии и воздушные силы 
появятся в значительном количестве на их территории. Для этого абсолютно 
необходимо, чтобы ни одна страна или район, подвергшиеся нападению врага, ни 
одно правительство или государство, потерпевшее поражение, не ослабили своих 
моральных и физических усилий и подготовки ко дню освобождения. Захватчики, 
будь это немцы или японцы, должны рассматриваться везде как носители заразы, 
которых надо чураться и по мере возможности изолировать. Там, где активное 
сопротивление невозможно, необходимо оказывать пассивное сопротивление. 
      Необходимо дать почувствовать захватчикам и тиранам, что им придется 
жестоко поплатиться за свои мимолетные победы, что за ними следят и что они 
обречены на верную гибель. Особенно жестокая кара постигнет квислингов и 
предателей, которые сделались орудием врага. Они будут переданы на суд их 
соотечественников. 
      Мы должны предусмотреть также и третью фазу, а именно наступление на 
цитадели и метрополии стран – виновниц войны как в Европе, так и в Азии. Как вы 
заметили, я не пытался устанавливать какиелибо точные сроки для каждой фазы. 
Они будут зависеть от наших усилий, от наших достижений и от полного 
случайностей изменчивого хода войны». 
      
      Когда в канун Нового года я вернулся поездом в Вашингтон, меня попросили 
пройти в вагон, в котором находилось множество ведущих представителей печати 
Соединенных Штатов. Я не испытывал никаких иллюзий в тот момент, когда пожелал 
им счастливого Нового года.
      
      «Я поднимаю тост за 1942 год, за год труда, за год борьбы и опасностей, 
который явится важным шагом по пути к победе. За то, чтобы все мы с честью и 
невредимыми прошли через испытания, которые он нам принесет!» 
      
      
Глава шестнадцатая
Англоамериканские соглашения 
      
      По моем возвращении в Белый дом все уже было готово для подписания пакта 
Объединенных Наций. Вашингтон, Лондон и Москва обменялись множеством телеграмм, 
но теперь все уже было урегулировано, Президент приложил самые энергичные 
усилия, чтобы убедить советского посла Литвинова, который в связи с поворотом 
событий снова оказался в милости, согласиться на включение в текст выражения 
«свобода религии». Он был специально для этой цели приглашен позавтракать с 
нами в комнате президента. После тяжелых испытаний, которые он перенес в своей 
стране, ему приходилось соблюдать осторожность.
      Литвинов с явным страхом и трепетом сообщил о требовании «свободы 
религии» Сталину, который принял это как нечто само собой разумеющееся. Военный 
кабинет также добился включения своего пункта о «социальном обеспечении», с чем 
я, как автор первого закона о страховании по безработице, от всего сердца 
согласился. После целого потока телеграмм, наводнявшего весь мир в течение 
недели, все члены Великого Союза договорились между собой.
      Выражение «Объединенные Нации» было предложено президентом вместо 
выражения «Союзные державы». Я считал, что новое название звучит гораздо лучше.