которого на многие месяцы были выведены из строя современные первоклассные 
линкоры, произвел глубокое впечатление на японский флот, оценивший всю мощь 
нового воздушного оружия и возможности, которые давало его применение, в 
особенности когда оно сочеталось с элементом внезапности. Япония убедилась, что 
с Англией еще далеко не покончено. Она, безусловно, продолжала держаться и даже 
становилась сильнее. В стране получило широкое распространение мнение, что 
заключение Тройственного пакта было ошибкой.
      Японцы всегда опасались возможности объединенных действий Британской 
империи и Соединенных Штатов, обладавших сильнейшими в мире флотами и ресурсами,
 которые при надлежащей разработке были неистощимы и недосягаемо велики. Эта 
опасность, казалось, надвигалась. Весной 1941 года премьерминистр Коноэ 
получил согласие кабинета начать с Соединенными Штатами переговоры об 
урегулировании имевшихся между обеими странами нерешенных вопросов. Следует 
отметить, что в этом случае генерал Тодзио в качестве военного министра 
поддерживал политику Коноэ против министра иностранных дел Мацуоки. Возражения 
последнего насчет того, что такие переговоры с Америкой будут противоречить 
японскому союзу с Германией, не были приняты во внимание.
      Эмбарго, объявленное Соединенными Штатами, Англией и Голландией, отрезало 
Японию от всех источников нефти, от которых зависели не только военноморские 
силы, но и вся военная мощь Японии. Японскому флоту сразу же пришлось 
обратиться к своим нефтяным запасам, и к моменту возникновения войны на Тихом 
океане он фактически уже израсходовал четырехмесячный запас нефти из общего 
количества своих запасов, рассчитанных на полтора года. Было совершенно 
очевидно, что Япония попала в тиски и что единственный выход для нее – вступить 
в соглашение с Соединенными Штатами или начать войну. Требования Америки 
предусматривали отказ Японии не только от ее новой агрессии в Индокитае, но 
также и от войны в Китае, которая велась уже очень давно и очень дорого 
обходилась Японии.
      Это было справедливое, но суровое требование. При этих обстоятельствах 
флот решил поддержать армию в ее политике войны, если нельзя будет добиться 
приемлемого дипломатического соглашения. Тот факт, что флот к этому времени 
усовершенствовал свою авиацию, сделав ее мощным наступательным оружием, укрепил 
его в этом решении.
      Ожесточенные споры в правящих кругах Японии продолжались в течение всего 
лета и всей осени. Как нам теперь известно, основной вопрос о вступлении в 
войну с Соединенными Штатами обсуждался 31 июля, на следующий день после 
введения эмбарго.
      Всем японским руководителям было совершенно ясно, что у них мало времени 
для того, чтобы сделать выбор. Германия могла выиграть войну в Европе, прежде 
чем Япония успеет осуществить какойлибо из своих честолюбивых планов. 
Переговоры между японским и американским правительствами продолжались. Японские 
консервативные политические деятели и императорский двор надеялись добиться 
условий, которые позволили бы им держать в узде военную партию в своей стране. 
Государственный департамент в Вашингтоне, как и я, полагал, что Япония, 
вероятно, отступит перед мощью Соединенных Штатов, которая в конечном счете 
значительно превосходила ее собственную.
      Читатель уже убедился в том, что с первого же дня войны нас постоянно 
тяготила тревога в отношении Японии. Аппетиты Японии и ее возможности к их 
удовлетворению были совершенно очевидны. Мы удивлялись тому, что она не 
выступила в момент падения Франции. Впоследствии мы почувствовали некоторое 
облегчение, но все это время мы напрягали свои силы до предела, чтобы уберечь 
Британские острова от уничтожения и продолжать войну в Западной пустыне. Я 
должен признаться, что в моем сознании окутанная зловещим туманом японская 
угроза была как бы отодвинута на задний план другими нашими задачами. Я полагал,
 что если Япония нападет на нас, Соединенные Штаты также вступят в войну. Если 
бы они этого не сделали, у нас не было бы возможности защищать Голландскую 
Индию или даже нашу собственную империю на Востоке.
      Если же, с другой стороны, японская агрессия повела бы к вовлечению 
Америки в войну, то я готов был смириться с ней. Дальше этого я не загадывал. 
Очередность наших задач в 1941 году была такова: вопервых, защита метрополии, 
включая угрозу вторжения и действия подводного флота противника; вовторых, 
борьба на Среднем Востоке и в районе Средиземного моря; втретьих, после июня, 
поставки Советской России; и наконец, сопротивление нападению Японии. Всегда, 
однако, подразумевалось, что, если Япония вторгнется в Австралию или Новую 
Зеландию, нам придется пожертвовать Средним Востоком для защиты своих братьев 
по крови. Такую возможность мы все считали чрезвычайно отдаленной и 
маловероятной, так как у Японии был большой выбор более легких и 
привлекательных для нее объектов, таких, как Малайя, Сиам и в первую очередь 
Голландская Индия. Я уверен, что, сколько бы мы ни послали оружия в Малайю, 
даже если бы мы решились ради этого пожертвовать Средневосточным театром войны 
или прекратить поставки в Советский Союз, мы не могли изменить ее судьбу. С 
другой стороны, вступление Соединенных Штатов в войну перевесило бы все 
неблагоприятные моменты.
      Не следует полагать, что эти широкие решения принимались бессознательно 
или без глубокого и постоянного обсуждения их военным кабинетом и его военными 
экспертами. По мере того как шло время и я осознал, какой грозный эффект 
оказало введенное президентом Рузвельтом 26 июля эмбарго, к которому 
присоединились мы и голландцы, я стал все больше стремиться к тому, чтобы 
противопоставить Японии в Тихом и Индийском океанах возможно более мощные 
английские и американские военноморские силы. Военноморские силы – это было