либо подчиниться, подобно Австрии, либо принять действенные 
меры пока еще есть время отвратить опасность, а если отвратить ее нельзя, то 
справиться с ней. Сколько имеющихся сейчас ресурсов придется нам израсходовать 
для обеспечения нашей безопасности и для поддержания мира, если мы пассивно 
будем ожидать развития событий? Сколько друзей отвернется от нас, сколько 
потенциальных союзников один за другим окажутся втянутыми в этот ужасный 
водоворот? Сколько раз будет удаваться блеф, пока наконец непрерывно собираемые 
под прикрытием этого блефа силы действительно будут накоплены?.. В каком 
положении мы окажемся, например, через два года, когда германская армия будет, 
конечно, значительно больше французской и когда все малые страны сбегут из 
Женевы, чтобы выразить свое уважение все растущей мощи нацистской системы и 
договориться с нацистами на лучших для них условиях?» 
      
      И далее:
      
      «Вена – центр коммуникаций всех стран, входивших в состав старой 
АвстроВенгерской империи, и стран, расположенных на юговостоке Европы. Дунай 
на большом протяжении теперь в руках немцев. Овладев Веной, нацистская Германия 
получила возможность установить военный и экономический контроль над всеми 
коммуникациями ЮгоВосточной Европы – шоссейными, речными и железнодорожными. 
      В настоящий момент Чехословакия изолирована как в экономическом, так и в 
военном отношении. Выход для ее торговли через Гамбург, предусмотренный мирным 
договором, конечно, может быть в любой момент закрыт. Ее железнодорожные и 
речные пути, идущие на юг и дальше на юговосток, могут быть отрезаны в любой 
момент. Ее торговля может быть обложена непосильными для нее сборами. Это 
страна, которая некогда была крупнейшим промышленным районом старой 
АвстроВенгерской империи. Теперь она отрезана или может быть отрезана 
немедленно, если в результате происходящего сейчас обсуждения не будут приняты 
меры к охране коммуникаций Чехословакии. Она в мгновение ока может быть 
отрезана от своих источников сырья в Югославии и от естественных рынков, 
созданных ею там. Экономическая жизнь этого небольшого государства может очень 
сильно пострадать в результате такого акта насилия, который был осуществлен 
прошлую пятницу ночью». 
      
      На этот раз сигнал тревоги исходил от русских, которые 18 марта 
предложили созвать конференцию для обсуждения создавшегося положения. Они 
хотели обсудить, хотя бы в общих чертах, пути и способы претворения в жизнь 
франкосоветского пакта в рамках действий Лиги Наций в случае серьезной угрозы 
миру со стороны Германии. Это предложение встретило прохладный прием в Париже и 
Лондоне. У французского правительства были другие заботы. На авиационных 
заводах происходили крупные забастовки, армии Франко глубоко вклинивались в 
территорию коммунистической Испании. Чемберлен был мрачен и полон скептицизма. 
Его оценка будущих опасностей и способов борьбы с ними коренным образом 
отличалась от моей. Я в то время настаивал на том, что только заключение 
франкоанглорусского союза даст надежду сдержать натиск нацистов.
      Фейлинг рассказывает, что настроения премьерминистра нашли свое 
отражение в его письме сестре от 20 марта:
      
      «План «Великого союза», как называет его Уинстон, приходил мне в голову 
задолго до того, как Уинстон упомянул о нем. Я беседовал по этому вопросу с 
Галифаксом, и мы передали этот план на рассмотрение начальников штабов и 
экспертов министерства иностранных дел. Это очень привлекательная идея. 
Действительно, многое можно сказать в ее защиту, пока не подойдешь к ней с 
точки зрения практической ее осуществимости. После этого ее привлекательность 
исчезает. Достаточно взглянуть на карту, чтобы увидеть, что Франция и мы ничего 
не можем сделать для спасения Чехословакии от вторжения немцев, если бы 
последние решились на такой шаг... Поэтому я отказался от всякой мысли о 
предоставлении гарантий Чехословакии или Франции в связи с ее обязательствами 
перед этой страной»[21]. 
      
      Во всяком случае, это было какоето определенное решение. Но оно было 
принято на основе неправильных предпосылок. В современных войнах между великими 
державами или союзами оборона тех или иных районов не может быть обеспечена 
только местными усилиями. Нужно принимать в расчет огромный баланс всего фронта 
военных действий. В еще большей мере это относится к политике в период, 
предшествующий войне, когда войну еще можно предотвратить. Начальникам штабов и 
экспертам министерства иностранных дел, конечно, не пришлось сильно напрягать 
свои умственные способности для того, чтобы иметь возможность сказать 
премьерминистру, что английский флот и французскую армию нельзя развернуть в 
горах Богемии как барьер между Чехословацкой Республикой и гитлеровской армией 
вторжения.
      Это было ясно при одном взгляде на карту. Однако даже в тот момент 
уверенность в том, что переход линии богемской границы повлечет за собой 
всеобщую войну в Европе, могла бы предотвратить или задержать следующий акт 
агрессии со стороны Гитлера. Как глубоко ошибался Чемберлен в своих личных 
выводах, видно, если учесть ту гарантию, которую он дал Польше через год после 
того, как стратегическая ценность Чехословакии была уничтожена, а мощь и 
престиж Гитлера возросли чуть ли не вдвое!
      24 марта 1938 года, выступая в палате общин, премьерминистр изложил нам 
свое мнение по поводу шага, предпринятого русскими:
      
      «Правительство его величества считает, что косвенным, но отнюдь не менее 
неизбежным следствием действий, предлагаемых Советским правительством, явилось 
бы усиление тенденции к созданию замкнутых группировок стран, что, по мнению 
правительства его величе