ет отложен. Спустя четверть часа последний 
вернулся с ответом от Геринга, второпях написанным на листке, вырванном из 
блокнота:
      
      «Положение можно спасти только в том случае, если канцлер немедленно 
подаст в отставку и если через два часа ЗейссИнкварт будет назначен канцлером. 
Если в течение этого времени ничего не будет сделано, начнется вторжение 
германских войск в Австрию»[20]. 
      
      Шушниг отправился к президенту Микласу и вручил ему прошение об отставке. 
Пока он находился в кабинете президента, ему подали расшифрованное послание 
итальянского правительства, которое сообщало, что оно не может дать никакого 
совета. Старый президент проявил упрямство: «Итак, в решающий час я остался 
один». Он упорно отказывался назначить канцлером нациста. Он твердо решил 
вынудить немцев пойти на позорные и насильственные действия. Но к этому они 
были хорошо подготовлены.
      На следующий день, 11 марта, Гитлер отдал германским вооруженным силам 
приказ оккупировать Австрию. Операция «Отто», так долго обсуждавшаяся и так 
тщательно подготавливавшаяся, началась.
      Триумфальное вступление в Вену было мечтой австрийского ефрейтора. В ночь 
на субботу 12 марта нацистская партия в столице намеревалась устроить факельное 
шествие в честь герояпобедителя. Но никто не явился. Поэтому трех ошеломленных 
баварцев из интендантской службы, приехавших поездом, чтобы подготовить 
квартиры для постоя вторгающихся войск, с триумфом пронесли на руках по улицам 
города. О причине срыва этого плана стало известно не скоро. Германская военная 
машина тяжело прогромыхала через границу и застряла у Линца. Несмотря на 
превосходную погоду и хорошие условия, большая часть танков вышла из строя. 
Обнаружились дефекты тяжелой моторизованной артиллерии, и дорога от Линца до 
Вены оказалась забитой остановившимися тяжелыми машинами. Ответственность за 
затор, показавший, что на данном этапе своего восстановления германская армия 
еще не находится в полной готовности, была возложена на командующего 4й 
группой армий фаворита Гитлера генерала фон Рейхенау.
      Проезжая на машине через Линц, Гитлер увидел этот затор и пришел в 
бешенство. Легкие танки были выведены из колонны и в беспорядке вошли в Вену 
рано утром в воскресенье. Бронемашины и тяжелые моторизованные артиллерийские 
орудия были погружены на железнодорожные платформы и только благодаря этому 
успели к церемонии. Хорошо известны снимки, на которых показан Гитлер, едущий 
по улицам Вены среди ликующих или испуганных толп народа. Но этот момент 
мистической славы был омрачен элементом беспокойства. Фюрер был разъярен явными 
недостатками своей военной машины. Он обрушился на своих генералов, но и те не 
остались в долгу. Они напомнили ему о его нежелании прислушаться к Фричу и 
принять к сведению его предупреждение о том, что Германия не в состоянии пойти 
на риск большого конфликта. Но видимость была соблюдена. Состоялись официальные 
торжества и парады. В воскресенье, после того как германские войска и 
австрийские нацисты вступили во владение Веной, Гитлер провозгласил ликвидацию 
Австрийской Республики и присоединение ее территории к германскому рейху.
      В тот момент Риббентроп собирался покинуть Лондон и занять пост министра 
иностранных дел Германии. Чемберлен дал в его честь прощальный завтрак на 
Даунингстрит, 10. Мы с женой приняли приглашение премьерминистра и поехали на 
завтрак. За столом было человек шестнадцать. Моя жена сидела возле сэра 
Александра Кадогана, на одном из концов стола. Примерно в середине завтрака 
курьер из министерства иностранных дел вручил ему пакет. Он вскрыл его и 
погрузился в чтение. Затем он встал, обошел вокруг стола, подошел к 
премьерминистру и передал ему полученную записку, и хотя, судя по поведению 
Кадогана, ничего особенного не произошло, я невольно обратил внимание на то, 
что премьерминистр глубоко задумался. Кадоган вернулся с бумагой к своему 
месту. Позднее мне сообщили содержание этой записки. В ней говорилось, что 
Гитлер вторгся в Австрию и что германские механизированные части быстро 
продвигаются к Вене. Завтрак продолжался своим чередом, однако вскоре госпожа 
Чемберлен, получив какойто сигнал от своего супруга, поднялась и пригласила: 
«Пойдемте все в гостиную пить кофе». Мы направились туда, но мне и, быть может, 
коекому из других гостей было ясно, что супруги Чемберлен стремились поскорее 
закончить прием. Какоето беспокойство охватило присутствовавших. Все стояли, 
готовясь проститься с почетными гостями.
      Но Риббентроп и его жена, казалось, ничего не заметили. Напротив, они 
задержались почти на полчаса, занимая хозяина и хозяйку оживленной беседой. В 
один из этих моментов я подошел к госпоже Риббентроп и, прощаясь с ней, сказал:
      «Надеюсь, что Англия и Германия сохранят свои дружественные отношения».
      «Смотрите только не нарушайте их сами», – кокетливо ответила она.
      Я уверен, что оба они отлично понимали, что именно произошло, но считали 
ловким ходом подольше удерживать премьерминистра от его деловых обязанностей и 
телефона. Наконец Чемберлен обратился к послу:
      «Я должен извиниться, но я обязан заняться сейчас срочными делами», – и 
без дальнейших церемоний он вышел из гостиной.
      Риббентропы все еще задерживались, но большинство из нас под разными 
предлогами отправились по домам. Надо полагать, и они наконец откланялись. Это 
был последний раз, когда я видел Риббентропа – вплоть до того момента, когда 
его повесили.
      Надругательство над Австрией и покорение прекрасной Вены со всей ее 
славой, культурой и ее вкладом в историю Европы явились для меня большим ударом.
 На другой день после этих событий, 14 марта, я сказал в палате общин:
      
      «Трудно преувеличить серьезность событий, произошедших 12 марта. Европа 
столкнулась с программой агрессии, хорошо спланированной и рассчитанной. Эта 
программа осуществляется этап за этапом, и не только для нас, но и для других 
стран выбор один –