нацистской партии в 
Отечественный фронт, находившийся под покровительством правительства.
      Позднее Гитлер принял австрийского канцлера.
      «Я повторяю, что это ваш последний шанс. Я жду, что через три дня это 
соглашение будет выполнено».
      В своем дневнике Йодль пишет:
      
      «На Шушнига и Гвидо Шмидта вновь оказан сильнейший политический и военный 
нажим. В 11 часов вечера Шушниг подписывает «протокол» Когда Папен вез Шушнига 
обратно на санях по заснеженным дорогам в Зальцбург, он сказал: «Вот каким 
бывает фюрер. Теперь вы испытали это на самом себе. Но в следующий раз вы 
проведете время гораздо приятнее. Фюрер может быть действительно обаятельным». 
      
      20 февраля Гитлер сказал в рейхстаге:
      
      «Я рад сообщить вам, господа, что за последние несколько дней было 
достигнуто большое взаимопонимание со страной, которая особенно близка нам по 
многим причинам. Рейх и германская Австрия связаны не только потому, что на их 
территории живет один и тот же народ, но и потому, что у этих стран общая 
долгая история и общая культура. Трудности, возникшие при выполнении соглашения 
от 11 июля 1936 года, вынудили нас предпринять попытку устранить непонимание и 
помехи, препятствовавшие окончательному примирению[18]. Если бы это не было 
сделано, то в один прекрасный день, умышленно или нет, несомненно, могло бы 
создаться невыносимое положение, а подобное положение могло бы привести к 
весьма серьезной катастрофе. Я рад заверить вас, что подобные соображения 
отвечали взглядам австрийского канцлера, которого я пригласил к себе. Это было 
сделано с намерением добиться ослабления напряжения в наших отношениях путем 
предоставления при существующих законах таких же законных прав гражданам, 
придерживающимся националсоциалистских идей, какими пользуются другие граждане 
германской Австрии. Наряду с этим практическим вкладом в дело мира явится общая 
амнистия и установление лучшего взаимопонимания между двумя государствами в 
результате еще более дружественного сотрудничества, насколько это возможно в 
самых различных областях – политической, личной и экономической. Все это явится 
дополнением к соглашению от 11 июля и не будет выходить за рамки этого 
соглашения. В этой связи я перед лицом германского народа выражаю свою 
искреннюю благодарность австрийскому канцлеру за его глубокое понимание и 
искреннюю готовность, с которыми он принял мое приглашение и работал вместе со 
мной. Мы смогли найти путь, отвечающий высшим интересам обеих стран, ибо, в 
конечном счете, это интересы всего германского народа, сыновьями которого все 
мы являемся, где бы мы ни родились»[19]. 
      
      Вряд ли можно было бы найти для поучения англичан и американцев лучший 
образчик обмана и лицемерия. Я привожу это высказывание потому, что оно 
уникально в этом отношении. Поразительно, как эта речь могла вызвать у 
интеллигентных людей в свободных странах какието иные чувства, помимо 
презрения.
      Драма на континенте развертывалась своим чередом. Муссолини направил 
теперь Шушнигу послание, указав, что он считает позицию, занятую Австрией в 
Берхтесгадене, правильной и находчивой. Он заверил его в неизменности позиции 
Италии в австрийском вопросе и в своей личной дружбе. 24 февраля австрийский 
канцлер выступил в австрийском парламенте, приветствуя урегулирование с 
Германией. Но с некоторой резкостью он подчеркнул, что Австрия никогда не 
пойдет дальше конкретных условий соглашения. 3 марта он через австрийского 
военного атташе в Риме послал конфиденциальное послание Муссолини, сообщая дуче 
о своем намерении укрепить политическое положение в Австрии путем проведения 
плебисцита. Спустя 24 часа он получил донесение от австрийского военного атташе 
в Риме, который описывал свою беседу с Муссолини. Дуче высказался 
оптимистически. Положение, сказал он, должно улучшиться. Немедленная разрядка в 
отношениях между Римом и Лондоном приведет к ослаблению существующего 
напряжения... Что касается плебисцита, то Муссолини сделал следующее 
предостережение:
      
      «Это ошибка. Если результат будет удовлетворительным, народ скажет, что 
плебисцит был подтасован. Если результат будет плохим, положение правительства 
окажется невыносимым, а если он не даст определенных результатов, тогда он 
вообще бесполезен». 
      
      Но Шушниг принял твердое решение. 9 марта он официально объявил, что в 
следующее воскресенье, 13 марта, по всей Австрии состоится плебисцит.
      Вначале никаких событий не произошло. У ЗейссИнкварта эта идея, казалось,
 не встретила возражений. Однако 11 марта в 5 часов 30 минут утра Шушнигу 
позвонили по телефону из полицейского управления в Вене и сообщили:
      
      «Час назад германская граница в Зальцбурге была закрыта. Германские 
таможенные работники отозваны. Железнодорожная связь прервана». 
      
      Следующее донесение австрийский канцлер получил от своего генерального 
консула в Мюнхене. В нем говорилось, что германский армейский корпус в Мюнхене 
мобилизован. Предполагаемое направление – Австрия!
      В то же утро, несколько позднее, ЗейссИнкварт явился к Шушнигу и сообщил,
 что Геринг только что заявил ему по телефону, что плебисцит должен быть 
отменен и что решение необходимо принять в течение часа. Если за это время 
никакого ответа не последует, Геринг будет считать, что ЗейссИнкварта не 
допускают к телефону, и примет соответствующие меры. Узнав от ответственных 
официальных лиц, что полиция и армия не вполне надежны, Шушниг информировал 
ЗейссИнкварта, что плебисцит бу