возможности обнажить Восточный фронт... Поэтому Восточный фронт потенциально 
существует».
      В своей летописи истоков и начала второй мировой войны Черчилль показал 
себя не только как глубокий аналитик, но и талантливый историк. Полотно 
описываемых им событий огромно: от безрассудства победителей в первой мировой 
войне до величайших битв второй всемирной схватки. Автор находит сказать нечто 
свое по вопросам, о которых написано множество книг: война в Испании, 
мюнхенский сговор, падение Испании, битва за Францию, операция «Морской лев», 
Молотов в Берлине, план «Барбаросса»... Это взгляд на события не 
профессионального историка, а человека, который был среди тех, кто особенно 
активно делал эту историю, влиял на многие ее процессы.
      На советского читателя несомненно произведет впечатление документальная 
обоснованность воспоминаний английского лидера. Хотя самой манерой и методом 
письма Черчилль поставил себя в центр происходящих событий, а часто, по 
существу, представляет себя как решающую силу, что, конечно, является 
преувеличением, нельзя не отдать должного широте охвата взора мемуариста. Даже 
когда автор книги к комулибо несправедлив, он не пытается убедить читателя, 
что его точка зрения является единственно верной. Черчилль не любит полутонов. 
Как и большинство политических деятелей такого масштаба, он часто категоричен, 
однозначен, определенен. Для его мировоззрения характерно бинарное видение 
человеческого бытия: есть добро и зло, существуют христианские добродетели и 
атеистические ереси. Он не скрывает своего взгляда на особую роль выдающейся 
личности, которая способна менять вектор исторического развития. Мудрость 
государственных деятелей, злой гений Гитлера, ничтожество тех или иных 
руководителей, по мнению Черчилля, лишь оттеняют безликость человеческой массы. 
Как Томас Карлейль, знаменитый английский философ и историк XIX века, Черчилль, 
похоже, считал, что герои в лице выдающихся мыслителей, полководцев, политиков 
способны «давать спасение от чреватого безнадежностью настоящего...»
      Читая страницы «Второй мировой войны», нельзя забывать, что они были 
написаны автором тогда, когда он полностью вернулся к своей старой 
антисоветской, антикоммунистической линии. Поэтому о многом он говорит после 
войны совсем не так, как в ходе нее. Было ли это метаморфозой? Думаю, что нет. 
Ведь в мире вечны лишь одни перемены. Человек меняется вместе с 
обстоятельствами бытия, даже если он остается верен своим нравственным 
принципам. Скажем, что воспоминания Черчилля (и от этого они во многом 
выигрывают) написаны в контексте вечных моральных постулатов, которым верен 
автор. Даже будучи политическим прагматиком, автор понимал, что без поклонения 
общечеловеческим моральным ценностям многое для человека теряет свое значение.
      Да, этот человек, автор «Второй мировой войны», был лидером другого мира, 
нежели тот, в котором жили мы с вами. Мы многие годы говорили о нем как 
вдохновителе и инициаторе «холодной войны». Так в немалой степени оно и было. И.
 В. Сталин после фултонской речи однозначно назвал Черчилля «поджигателем 
войны». Мы не забыли о том, что этот человек являлся одним из инициаторов 
интервенции против Советской России, откровенно затягивал открытие второго 
фронта, призвал к решительному противоборству с СССР, однозначно отвергал все 
советское. Все это так.
      Но у советских людей Черчилль останется в памяти как решительный 
сторонник борьбы до победы с гитлеризмом, имевший мужество протянуть руку СССР 
для военного союза в трудную пору. Как знать, проживи Чемберлен дольше и не 
возглавь Черчилль британское правительство в 1940 году, не попытался ли бы еще 
раз Гитлер осуществить за счет СССР сделку с Англией? Никто не ответит, 
наверное, на этот вопрос. Не ответит потому, что именно новый премьерминистр 
занял ясно выраженную антифашистскую позицию. Его роль в антифашистской 
коалиции в качестве союзника СССР и США, как и других наций, в борьбе против 
фашизма, была звездным часом в судьбе этого выдающегося политика. 
Антигитлеровская коалиция, как мы знаем теперь, показала миру, что возможны 
союзы государств с разным социальным строем, если перед ними общая, смертельная 
угроза или глобальная, судьбоносная цель. Этот союз доказал, что и сегодня, 
например, может существовать «антиядерная коалиция», при наличии в мире, как 
писал У. Черчилль, «доброй воли». По сути, «Вторая мировая война» – это ярко 
написанная героическая эпопея многих народов, выступивших против планетарной 
опасности.
      Лидеры союзников, протянув друг другу руки в Тегеране, Ялте, Потсдаме, 
сделали тем самым несколько крупных шагов к тому, чтобы люди планеты, живя в 
одном космическом доме, несущемся в бесконечных пространствах Вселенной, поняли 
истину, которая встанет перед ними во весь рост менее чем через полвека после 
общей Победы. Лидеры антигитлеровской коалиции, видимо, еще не думали, что наша 
цивилизация уникальна и, возможно, одинока в беспредельном мироздании. Пока 
никто не доказал обратного. Вокруг нет обитаемых островов и подобных Земле 
«кораблей». Поэтому всякая попытка одной части землян уничтожить другую, 
которая живет и думает иначе, может разрушить бесценный очаг. Человечество 
тогда еще не знало, что оно вступает в ядернокосмическую эру. Но самые дальние 
истоки нового мышления, которое должно стать планетарным, находятся в 
союзнических узах антифашистской коалиции, в формировании которой немалая 
заслуга принадлежит и автору «Второй мировой войны».
      В разгар «холодной войны» Черчилль напишет:
      
      «Несмотря на все усилия и жертвы, принесенные сотнями миллионов людей, 
несмотря на победу правого дела, мы все еще не обрели мира и безопасности и нам 
грозят опасности большие, чем те, которые мы преодолели. В этом высшая точка