авиация, к 
раздражению немцев, оставалась эффективной, и в октябре Геринг стал без разбора 
бомбить Лондон и центры промышленного производства.
      По своим качествам наши самолетыистребители мало отличались от немецких. 
Немецкие обладали большей скоростью и лучше набирали высоту; наши же отличались 
большей маневренностью и были лучше вооружены. Немецкие летчики прекрасно 
понимали, что имеют численное превосходство, и гордились своими победами в 
Польше, Норвегии, Бельгии, Голландии и Франции; наши летчики обладали глубокой 
верой в свое индивидуальное превосходство и той решимостью, которую английский 
народ всегда проявляет в полной мере при исключительно тяжелых обстоятельствах.
      Немцы имели одно важное стратегическое преимущество и умело им 
пользовались – их силы были развернуты на многочисленных широко разбросанных 
базах, они могли рассредоточить их против нас в больших количествах, обманывая 
и вводя нас в заблуждение относительно действительных объектов налетов. Однако 
противник, видимо, недооценивал неблагоприятные условия боев над проливом и по 
другую его сторону по сравнению с условиями во Франции и Бельгии.
      К августу германская авиация насчитывала 2669 боевых самолетов, в том 
числе 1015 бомбардировщиков, 346 пикирующих бомбардировщиков, 933 истребителя и 
375 тяжелых истребителей.
      Директива фюрера № 17 предписывала усилить воздушную войну против Англии. 
Геринг никогда не признавал значения операции «Морской лев»; он был сторонником 
воины в воздухе. Это тревожило германское военноморское командование. 
Уничтожение английских военновоздушных сил и нашей авиационной промышленности 
служило для командования германского флота лишь средством достижения 
определенной цели: после того, как эта задача была бы выполнена, воздушную 
войну предполагалось обратить против английских военных кораблей и судов.
      В июле и в начале августа беспрерывные и жестокие воздушные бои велись 
над Кентским мысом и побережьем ЛаМанша. У Геринга и его опытных советников 
сложилось мнение, что они вовлекли в эту борьбу на южном побережье почти все 
наши эскадрильи истребителей. Поэтому они решили совершить дневной налет на 
промышленные города севернее залива Уош.
      Расстояние было слишком велико для их первоклассных истребителей Me109. 
Им пришлось пойти на риск и послать свои бомбардировщики лишь в сопровождении 
истребителей Me110; эти последние, хотя и имели нужный радиус действия, не 
обладали теми качествами, которые как раз и имели значение в то время. Тем не 
менее со стороны немцев это был разумный шаг, и риск был вполне оправдан.
      Сообразно с этим 15 августа около 100 бомбардировщиков в сопровождении 40 
истребителей Me110 были брошены против долины реки Тайн. Одновременно более 
800 самолетов было направлено на юг, чтобы сковать все наши силы, которые, по 
предположениям немцев, уже были там сосредоточены. Но тут прекрасно оправдала 
себя дислокация истребительной авиации, разработанная Даудингом. Эта опасность 
была предусмотрена. Семь эскадрилий истребителей «харрикейн» и «спитфайр» были 
отведены из района интенсивных боев на юге на отдых и одновременно для охраны 
севера. Они понесли серьезные потери и тем не менее очень не хотели выходить из 
боя. Летчики всячески доказывали, что они не устали. Но они получили 
неожиданное утешение. Эти эскадрильи смогли встретить атакующих, когда те 
пересекали побережье. Было сбито 30 немецких самолетов, главным образом тяжелых 
бомбардировщиков («Хейнкель111», каждый с экипажем из четырех человек, хорошо 
подготовленных), тогда как у англичан было только двое раненых летчиков.
      Предусмотрительность маршала авиации Даудинга, командовавшего 
истребительной авиацией, заслуживает наивысшей похвалы. Больше уже никогда не 
предпринимались попытки совершить налет за пределами радиуса действия 
истребителей сопровождения высшего класса. С тех пор весь район к северу от 
Уоша в дневное время находился в безопасности.
      15 августа произошло крупнейшее за тот период войны сражение в воздухе: 
было проведено пять ожесточенных боев на фронте в 500 миль. Это был 
действительно критический день. На юге в боях участвовали все наши 22 
эскадрильи, многие из них по два, а некоторые по три раза. Потери немцев вместе 
с теми, которые они понесли на севере, составили 76 самолетов против наших 34. 
Это, безусловно, было бедствием для германской авиации.
      Надо полагать, что руководители германской авиации с тревогой оценивали 
последствия этого поражения, служившего плохим предзнаменованием на будущее. 
Однако главным объектом германских военновоздушных сил попрежнему был 
Лондонский порт – вся эта колоссальная цепь доков с огромным количеством судов 
и крупнейший город мира; чтобы попасть в него, не требовалось особой точности.
      На протяжении этих недель напряженной борьбы и беспрерывных тревог лорд 
Бивербрук превосходно выполнял работу. Нужно было любой ценой пополнить 
эскадрильи истребителей надежными машинами. Сейчас было не время для 
бюрократизма и волокиты, хотя и то и другое встречалось в нашей хорошо 
налаженной, гладко работающей системе. В такой обстановке все замечательные 
качества лорда Бивербрука оказались очень ценными. Его жизнерадостность и 
энергия оказывали ободряющее действие на других. Я был рад иметь возможность 
иногда опереться на него. Он не подвел меня. Настал его час. Его энергия и 
дарования в сочетании с изоб