единения для 
завершающего удара в этой кампании, было ошибочным, но не совсем 
безосновательным.
      Его расчеты оказались ложными вследствие трех факторов. Вопервых, 
непрерывная воздушная бомбардировка войсковых масс, расположившихся вдоль 
побережья, причинила им незначительный ущерб. Бомбы увязали в мягком песке, 
который уменьшал силу взрыва.
      Второй фактор, которого Гитлер не предвидел, это истребление его летчиков.
 Происходила настоящая проверка летного искусства англичан и немцев. Напрягая 
все силы, истребительная авиация успешно патрулировала весь район и развернула 
решительные действия против неприятеля. Час за часом наши истребители врывались 
в строй эскадрилий немецких истребителей и бомбардировщиков, наносили им 
тяжелые потери, рассеивали и отгоняли их.
      Это продолжалось день за днем, пока английские военновоздушные силы не 
завоевали славную победу. Везде, где появлялись немецкие самолеты, иногда в 
количестве 40 или 50 машин, они сразу же подвергались атакам, зачастую 
предпринятым отдельными эскадрильями или еще меньшим количеством самолетов; 
десятки немецких самолетов, превращавшиеся затем в сотни, оказывались сбитыми. 
В дело была пущена вся авиация метрополии – наш последний драгоценный резерв. 
Иногда летчикиистребители совершали по четыре вылета в день. Результат не 
оставлял никаких сомнений. Превосходящий по численности противник терпел 
поражение или оказывался уничтоженным; несмотря на все мужество немцев, с ними 
справлялись и даже терроризировали их. Это столкновение имело решающее значение.

      Но вся помощь от песка и доблесть в воздухе оказались бы напрасными, если 
бы не было моря. Под давлением событий и вызванных ими чувств распоряжения, 
данные 10 – 12 дней назад, принесли изумительные плоды. На берегу и на воде 
царила отличная дисциплина. Море было спокойно. Между побережьем и кораблями 
сновали мелкие суда, принимая солдат с побережья и подбирая их на воде, не 
обращая никакого внимания на воздушную бомбардировку, часто искавшую для себя 
жертв. Сама по себе численность этих судов представляла препятствие для 
нападения с воздуха. Москитную армаду как целое потопить было нельзя.
      Самое тяжелое бремя пало на корабли, следовавшие из Дюнкеркской гавани, 
где были взяты на борт две трети всех солдат. Как показывает список потерь, 
эсминцы играли преобладающую роль. Нельзя также не отметить большую долю, 
павшую на транспортные корабли с их экипажами из торговых моряков.
      Военноморские планы осуществлялись, несмотря на тяжелые потери, 
понесенные 29 мая, когда были потоплены 3 эсминца и еще 21 судно, а многим 
другим судам причинены повреждения.
      Никогда не возникал вопрос об оставлении французов на произвол судьбы. 
Вот мой приказ, изданный до того, как от французов были получены какиелибо 
требования или жалобы.
      
      Премьерминистр – военному министру, начальнику имперского генерального 
штаба генералу Исмею (оригинал – начальнику имперского генерального штаба) 
      29 мая 1940 года 
      «Крайне важно, чтобы французы, по возможности, были включены в эвакуацию 
из Дюнкерка. Их эвакуация не должна зависеть только от их собственного морского 
тоннажа. Приготовления следует немедленно согласовать с французскими миссиями в 
Англии или в случае необходимости с французским правительством, с тем чтобы не 
было никаких упреков или чтобы их было как можно меньше. Пожалуй, было бы 
хорошо, если бы мы эвакуировали две французские дивизии из Дюнкерка и временно 
заменили их нашими собственными войсками, упростив, таким образом, командование.
 Представьте мне наилучшие возможные предложения и сообщите, какие меры 
следовало бы предпринять мне». 
      
      30 мая я созвал в военноморском министерстве совещание трех министров 
вооруженных сил и начальников штабов. Мы обсудили обстановку на бельгийском 
побережье. Общее количество вывезенных войск возросло до 120 тысяч, в том числе 
только 6 тысяч французов; в операции принимали участие 860 судов всех видов. В 
донесении адмирала УэйкаУокера из Дюнкерка указывалось, что, несмотря на 
усиленную бомбардировку и воздушные налеты, в предшествовавший совещанию час 
было погружено на суда 4 тысячи человек. Уокер считал, что начиная с 
завтрашнего дня Дюнкерк, вероятно, уже нельзя будет удерживать. Я подчеркнул, 
что совершенно необходимо вывезти больше французских войск. Не сделать этого 
означает нанести непоправимый ущерб отношениям между нами и нашим союзником. Я 
также сказал, что, когда английских войск останется не больше корпуса, нам 
нужно будет предложить лорду Горту сесть на корабль и вернуться в Англию, 
оставив вместо себя командира корпуса. Английская армия должна будет держаться 
возможно дольше, с тем чтобы эвакуация французов могла продолжаться.
      30 мая офицеры штаба лорда Г орта, совещавшиеся с адмиралом Рамсеем в 
Дувре, сообщили ему, что восточную часть плацдарма можно удерживать только до 1 
июня. Эвакуация была максимально усилена, чтобы оставить на берегу, если это 
возможно, английский арьергард численностью не более четырех тысяч человек. 
Позднее выяснилось, что такой арьергард недостаточен для обороны последних 
позиций прикрытия, и было решено удерживать английский сектор до полуночи 2 
июня, проводя тем временем эвакуацию французских и английских войск на основе 
полного равенства.
      Таково было положение, когда вечером 31 мая лорд Горт в соответствии с 
полученными им приказами передал командование генералмайору Александеру и 
возвратился в Англию.
      Во избежание недоразумений и с целью поддержания личного контакта мне 
необходимо было вылететь в Париж 31 мая на заседание союзнического верховного 
военного совета. В самолете со мной наход