льгию с напрасной,
 ибо она являлась запоздалой, спасительной миссией.
      Французы оставили участок у Арденн плохо укрепленным и слабо охраняемым. 
Бронированное нашествие дотоле невиданных ни в одной войне масштабов смяло 
центр линии французских армий и через 48 часов создало угрозу отрезать все 
северные армии от их южных коммуникаций, а также и от моря. Не позже чем 14 мая 
французское главное командование должно было бы дать решительный приказ этим 
армиям об общем скорейшем отходе, невзирая не только на опасности, но и на 
большие потери в материальной части. Генерал Гамелен не видел грозной 
необходимости такого шага. Французский командующий северной группой Бийот был 
неспособен сам принимать необходимые решения. Во всех армиях находившегося в 
опасности левого крыла царил беспорядок.
      Почувствовав превосходящую мощь врага, войска откатились обратно. По мере 
обхода их справа они образовали оборонительный фланг. Если бы они стали 
отходить назад 14го, они могли бы выйти на свою старую линию к 17 мая и имели 
бы полную возможность успешно пробиться. Были потеряны по меньшей мере три 
роковых дня. Начиная с 11 мая английский военный кабинет ясно видел, что только 
немедленный отход с боями к югу может спасти английскую армию. Он имел 
решительное намерение убедить в своей точке зрения французское правительство и 
генерала Гамелена, но командующий английской армией, лорд Горт, сомневался, 
удастся ли оторваться от противника на активном фронте и в то же время 
пробиться на юг.
      19 мая генерал Гамелен был устранен, и его место занял Вейган. 
Гамеленовский приказ №12, его последний приказ, хотя и отданный с пятидневным 
запозданием, был правильным в принципе, а также совпадал с основными 
заключениями военного кабинета и комитета начальников штабов. Перемена 
верховного командования или отсутствие командования вызвали новую трехдневную 
задержку. Смелый план, предложенный генералом Вейганом после его поездки в 
северные армии, был всего лишь бумажным проектом. В основном это был план того 
же Гамелена, ставший еще более безнадежным в результате новых промедлений.
      Оказавшись перед тяжелой дилеммой, мы приняли план Вейгана и честно и 
настойчиво, хотя и безуспешно, старались до 25 мая проводить его. К этому 
времени все коммуникации были прерваны, наша слабая контратака была отражена с 
потерей Арраса, бельгийский фронт был прорван, король Леопольд собирался 
капитулировать и все надежды найти спасение на юге рухнули.
      Осталось только море. Сможем ли мы достигнуть моря, или нас окружат и 
разобьют в открытом поле? Во всяком случае, мы должны будем потерять всю 
артиллерию и все вооружение нашей армии, которые нельзя будет восстановить в 
течение многих месяцев. Но что это значит по сравнению со спасением самой армии,
 того ядра и основы, вокруг которых Англия только и могла создавать свои армии 
будущего! Лорд Горт, который, начиная с 25 мая, понимал, что эвакуация морем 
является нашим единственным шансом, приступил к созданию плацдарма у Дюнкерка и 
начал пробиваться к нему теми силами, которые у него остались. Для 
осуществления этого нужна была вся дисциплинированность англичан, высокие 
качества их командующих, среди которых были Брук, Александер и Монтгомери. Было 
сделано все, что было доступно силам человеческим. Но будет ли этого 
достаточно?
      Теперь следует рассмотреть один эпизод, вокруг которого было много споров.
 Начальник германского генерального штаба генерал Гальдер заявил, что в этот 
момент Гитлер сделал единственную действенную попытку прямого вмешательства в 
ход сражения. Согласно заявлению этого авторитетного лица Гитлер стал 
«испытывать тревогу за танковые соединения, так как они подвергались 
значительной опасности, действуя на трудной местности, перерезанной каналами, и 
были не в состоянии достичь какихлибо существенных результатов». Он считал, 
что не может бесцельно жертвовать танковыми частями, так как они были весьма 
необходимы для второго этапа кампании. Он, несомненно, считал, что одного 
превосходства в воздухе будет вполне достаточно для того, чтобы предотвратить 
массовую эвакуацию морем. Согласно заявлению Гальдера Гитлер направил ему через 
Браухича приказ «остановить танковые соединения и даже оттянуть назад их 
головные части».
      Таким образом, говорит Гальдер, дорога на Дюнкерк была открыта для 
английской армии. Во всяком случае, в 11 часов 42 минуты 24 мая нами было 
перехвачено незашифрованное немецкое сообщение о том, что наступление на линии 
Дюнкерк, Азбрук, Мервилль должно быть приостановлено. Гальдер заявляет, что он 
отказался от имени командования сухопутных сил вмешиваться в действия группы 
армий Рундштедта, которая имела ясные указания не допустить, чтобы враг достиг 
побережья. Он доказывал, что, чем скорее и полнее будет успех здесь, тем легче 
будет позже восполнить потерю некоторого числа танков. На следующий день он 
получил приказание прибыть вместе с Браухичем на совещание.
      Бурная дискуссия закончилась получением категорического приказа Гитлера, 
к которому он добавил, что для обеспечения выполнения своего приказа он пошлет 
на фронт личных офицеров связи. Кейтель был послан на самолете в группу армий 
Рундштедта, а другие офицеры были посланы на командные пункты фронта.
      «Я никогда не мог понять, – говорит генерал Гальдер, – как Гитлер мог 
додуматься до того, что танковые соединения бесцельно подвергаются опасности. 
Всего вероятнее, что Кейтель, который в течение значительного времени находился 
во Фландрии во время первой мировой войны, породил такие идеи своими 
рассказами».
      Другие германские генералы рассказывали примерно то же самое и даже 
утверждали, что приказ Гитлера мог быть продиктован политическими мотивами, а 
именно – желанием усилить шансы на мир с Англией после разгрома Франции. Сейчас 
стали известны подлинные документальные доказательства в виде боевого журнала 
штаба Рундштедта, писавшегося в