и выделены морским 
министерством как для линкора, так и для эсминцев.
      Конечно, лорд Корк, находясь на месте и имея возможность судить о 
характере обстрела, был решительно за эту попытку. В нашем распоряжении было 
более четырех тысяч лучших солдат нашей кадровой армии, включая гвардейскую 
бригаду и части морской пехоты. Вступив на берег, они немедленно ввяжутся в бой 
с обороняющимися немцами, численность регулярных войск которых, не считая 
команд, спасенных с потопленных эсминцев, по нашим подсчетам, правильным, как 
нам теперь известно, не достигала и половины этого числа. Во время предыдущей 
войны такое соотношение сил считалось бы благоприятным, а теперь ведь не 
действуют какиелибо новые факторы. На более поздних стадиях этой войны 
совершались десятки таких штурмов, и часто успешно.
      Более того, приказы, посланные командующим, имели столь ясный и 
непреложный характер и столь очевидно предусматривали возможность тяжелых 
потерь, что они подлежали выполнению. Ответственность за большие потери легла 
бы на соответствующие власти в Англии и самым непосредственным образом на меня. 
Я понимал, что так и должно быть; но что бы я, мои коллеги и лорд Корк ни 
делали и ни говорили – все это не производило никакого впечатления на генерала. 
Он был преисполнен решимости ждать, пока не растает снег. Что касалось обстрела,
 то он мог сослаться на параграф в его инструкциях, запрещающий обстрел, 
могущий подвергнуть опасности гражданское население. Когда мы сравниваем эти 
настроения с той отчаянной игрой жизнью, кораблями и почти лихорадочной 
энергией, основанной на продуманном и тщательном расчете, обеспечившем немцам 
их блестящие успехи, невыгоды нашего положения в этой кампании становятся 
очевидными.
      
Глава четырнадцатая
Тронхейм 
      
      Захват Тронхейма, будь он нам под силу, несомненно, послужил бы ключом к 
любым серьезным операциям в Центральной Норвегии. Его захват означал овладение 
безопасной гаванью с причалом для судов и доками. В этой гавани можно было и 
базировать армию в 50 тысяч человек и больше. Поблизости находился аэродром, с 
которого могло действовать несколько эскадрилий истребителей. Обладание 
Тронхеймом открывало прямую железнодорожную связь со Швецией и сильно 
увеличивало шансы на шведское вмешательство или взаимную помощь в случае, если 
сама Швеция подвергнется нападению. Только из Тронхейма можно было наверняка 
остановить продвижение немецких войск на север из Осло. Исходя из общих 
принципов политики и стратегии союзникам было выгодно вести бои с Гитлером в 
наиболее крупных масштабах в Центральной Норвегии, если он намеревался 
добраться до этих районов.
      Можно было легко взять штурмом находящийся далеко на севере Нарвик или 
принудить его к сдаче, и его можно было бы удержать. Мы господствовали на море. 
Что же касается воздушных операций, то если бы мы сумели твердо укрепиться на 
норвежских аэродромах, мы, не колеблясь, вели бы с германской авиацией бои в 
масштабах, какие позволяли условия, ограничивающие действия обеих сторон.
      Все эти доводы оказались убедительными как для французского военного 
совета, так и для английского военного кабинета и большинства их советников. 
Английский и французский премьерминистры были единодушны. Генерал Гамелен 
изъявил готовность направлять в Норвегию французские дивизии или английские 
дивизии для переброски из Франции в Норвегию в таких же масштабах, в каких 
немцы перебрасывали свои войска. Он считал, что следует вести длительные 
сражения крупных масштабов южнее Тронхейма, где почти всюду условия местности 
благоприятны для обороны. Казалось, что мы сумеем доставить войска и снаряжение 
в район военных действий по открытому морю через Тронхейм гораздо быстрее, чем 
немцы смогут пробить себе путь по единственному шоссе и железной дороге из Осло.
 Причем обе эти дороги можно было перерезать бомбардировкой или действиями 
авиадесанта позади них.
      Оставался один лишь вопрос: сможем ли мы вовремя захватить Тронхейм? 
Сможем ли мы добраться туда до прибытия главных сил противника с юга, и сумеем 
ли мы с этой целью получить хотя бы временную передышку от господства 
противника в воздухе, которому сейчас нечего противопоставить? 13 апреля 
военноморское министерство официально уведомило главнокомандующего о решении 
верховного совета выделить войска для захвата Тронхейма.
      «Считаете ли вы, – говорилось в радиограмме, – что можно уничтожить или 
подавить до такой степени береговые батареи, чтобы транспортные суда получили 
возможность войти в залив? Если да, то сколько судов и какого типа вы можете 
предложить?»
      В ответ адмирал Форбс запросил детальную информацию об обороне Тронхейма. 
Он согласился, что линкоры днем могут уничтожить или подавить береговые батареи 
при наличии соответствующих снарядов. Но в то время на кораблях флота 
метрополии таких снарядов не было. Первая и самая главная задача, указывал он, 
защитить десантные суда от сильных воздушных налетов во время перехода по 
узкому коридору протяженностью в тридцать миль, а вторая задача – осуществить, 
преодолевая сопротивление, высадку, о которой уже достаточно известно. При 
упомянутых обстоятельствах он не считал операцию возможной.
      Военноморской штаб настаивал на своей точке зрения, и адмиралтейство с 
моего искреннего согласия направило 15 апреля следующий ответ:
      
      «Мы попрежнему считаем, что следует снова изучить возможность проведения 
описанной операции. Она состоится не раньше чем через семь дней, которые должны 
уйти на тщательную подготовку. Опасность воздушных атак бывает приблизительно 
одинаковой всюду, где крупные десантные суда попадают в опасную зону. Наш план 
состоит в том, чтобы, помимо бомбардировки аэродрома в Ставангере самолетами 
королевских военновоздушных сил, на рассвете начался обстрел с «Суффолка» 
фугасными снарядами, с расчетом вывести аэродром из строя. Аэродром в Тронхейме 
может быть выведен из строя действиями бомбард