по словам Рузвельта, в "арсенал демократических стран", Америка делала огромный 
шаг по пути к войне. Тогда же, желая, несомненно, воспользоваться моим хорошим 
настроением, Черчилль сделал мне и второе сообщение: "Я знаю, - сказал он, - 
что вы недовольны Спирсом как начальником нашей службы связи при вас. Все же я 
убедительно прошу вас оставить его на этом посту и взять с собой на Восток. 
Этим вы окажете мне личную услугу". Я не мог отказать, и на этом мы расстались. 


14 марта, улетая к экватору, я чувствовал на этот раз, что у "Свободной 
Франции" был уже крепкий костяк. Наш Совет обороны империи, несмотря на 
разбросанность своих членов по всему миру, представлял собой единое и 
монолитное целое, и к тому же 24 декабря 1940 он был признан английским 
правительством. В Лондоне окрепло наше центральное руководство, основу которого 
составляли такие даровитые люди, как Кассен, Плевен, Палевски, Антуан, Тиссье, 
Дежан, Альфан, Денири, Бори, Антье и другие. С другой стороны, наши штабы 
пополнились такими опытными офицерами, как прибывшие из Южной Америки, где они 
находились по делам службы, полковники: Пети, Анжено, Дассонвиль, Броссэ, 
полковник Бюро, переведенный из Камеруна, и полковник авиации Вален, приехавший 
к нам из Бразилии. В твердых руках находились дела на Востоке у Катру, в Африке 
у Лармина. Гарро-Домбаль в Соединенных Штатах, Леду в Южной Америке, Сустель в 
Центральной Америке, д'Аржанлье и де Мартен-Превель в Канаде во многом 
способствовали появлению нашего представительства во всех уголках Нового света. 
Наши комитеты за границей продолжали укрепляться, несмотря на противодействие 
на местах со стороны представителей Виши, на недоброжелательное отношение 
большинства высокопоставленных французов и распри, столь свойственные нашим 
соотечественникам. Орден Освобождения, учрежденный мной 10 ноября 1940 в 
Браззавиле и получивший окончательный статут в Лондоне 29 января 1941, вызвал 
здоровое соревнование среди свободных французов. Наконец, мы чувствовали, как 
из-за моря Франция обращает к нам свои взоры. 

Об этих успехах "Свободной Франции", об ее прочности и росте ее сил я мог уже 
судить в пути по поведению английских губернаторов, у которых я останавливался, 
в Гибралтаре, Батерсте, Фритауне, Лагосе. Раньше их отношение ко мне было 
сердечным, сейчас они проявляли глубокое уважение. Проезжая затем по 
Французской Экваториальной Африке, я нигде не чувствовал и тени неуверенности 
или беспокойства. Теперь все, преисполненные веры и надежды, обращали взоры к 
нам, надеясь увидеть, наконец, как наша мощь развернется, вырастет благодаря 
новым пополнениям, нанесет удары по противнику и приблизится к Франции. 

Глава шестая. 

Восток 

На Востоке меня ждали сложные проблемы. Мысли же, которые приходили мне в 
голову во время полета, были просты и ясны. Я знал, что в сложной и запутанной 
обстановке должны разыграться важные события, в которых нужно принять участие. 
Я знал, что ключом всех действий союзников был Суэцкий канал, потеря которого 
открыла бы державам оси путь в Малую Азию и Египет, в то время как обладание им 
позволило бы организовать наступление с востока на запад, на Тунис, Италию и 
Южную Францию. Это означало, что мы должны непременно участвовать в битве за 
канал. Я знал, что война разожгла и обострила политические, расовые и 
религиозные страсти и стремления как в районе Триполи - Каир - Иерусалим - 
Дамаск - Багдад, так и в районе Александрия - Джидда - Хартум - Джибути - 
Найроби; я знал также, что союзники старались подорвать позиции Франции и 
вытеснить ее из этого района. Было ясно, что Франция не смогла бы сохранить 
свои позиции, если бы повела себя пассивно в этот ответственный период, когда 
все было поставлено на карту. Здесь, как и в других регионах, нашим долгом было 
действовать вместо тех, кто этого не делал. 

Что касается средств, которыми располагала здесь Франция, то они состояли 
прежде всего из уже находившихся в моем распоряжении действующих войск и 
формирующихся резервов; кроме того, мы владели территорией Чад, что давало нам 
возможность развернуть действия на южном направлении в Ливии, а также позволяло 
союзнической авиации перебрасывать самолеты с побережья Атлантики к Нилу по 
воздуху, вместо того чтобы перевозить их морем, вокруг африканского континента, 
через Кейптаун. С другой стороны, правительство Виши теряло некоторые козыри: 
страны Леванта, куда выходил нефтепровод и где уже находилась армия "Свободной 
Франции", колонию Джибути и эскадру в Александрии. Если бы по тактическим 
соображениям или по необходимости я счел в то время возможным не учитывать в 
войне тот или иной из этих факторов, даже если бы я принял во внимание, что 
выжидательная позиция исполнителей зачастую вполне простительна и объясняется 
их слепым повиновением, то и это не изменило бы моего решения подчинить их себе 
как можно скорее. Перед отъездом из Лондона я к тому же посоветовался с членами 
Совета обороны по поводу того, что следовало предпринять, если бы перед лицом 
непосредственной угрозы Германии Англия и Турция решили овладеть Сирией и 
Ливаном. Короче говоря, я направлялся на Восток, решив не жалеть усилий, чтобы, 
с одной стороны, шире развернуть военные действия, а с другой - сохранить 
позиции Франции. 

Я приземлился в Хартуме, являющемся базой сражения в Эритрее и Судане. Этой