базой успешно руководил генерал Плат, энергичный и расторопный командир, 
незадолго до этого выбивший итальянцев с занимаемых ими позиций на высотах 
Керен. В этой операции отличилась бригада полковника Монклара и авиагруппа 
майора Астье де Вийата. Хотя генералу Лежантийому удалось установить связи с 
войсками в Джибути, они не определили ясно свою позицию, а губернатор Ноайлетас 
всеми средствами, включая смертную казнь, пресекал малейшее стремление 
присоединиться к "Свободной Франции". 

Для того чтобы гарнизон Джибути вновь вступил в войну, не приходилось 
рассчитывать на его добровольное присоединение. С другой стороны, я не 
собирался проникнуть в Джибути силой оружия. Оставалась блокада, способная, 
конечно, образумить колонию, снабжение которой осуществлялось морским путем из 
Адена, Аравии и с Мадагаскара. Однако нам так и не удалось добиться от англичан,
 чтобы они сделали все необходимое для организации блокады. 

Конечно, английское военное командование в принципе благоприятно относилось к 
переходу на нашу сторону вишистских войск, что давало новые подкрепления. Но 
другие английские инстанции с этим не торопились. Они, по-видимому, думали: 
"Если соперничество, которое в течение 60 лет стал кивает у истоков Нила 
интересы Великобритании, Италии и Франции, окончится полной победой англичан и 
если после окончательного разгрома итальянцев выяснится, что французы пассивны 
и беспомощны, какое исключительно благоприятное положение создастся для Англии 
во всем этом районе: в Абиссинии, Эритрее, Сомали, Судане! Стоит ли 
отказываться от такой перспективы ради нескольких батальонов из Джибути, 
которые приняли бы участие в битве, исход которой почти что решен?" Подобное 
настроение, довольно широко распространенное среди англичан, объясняет, с моей 
точки зрения, почему вишистским властям удавалось в течение двух лет снабжать 
колонию Сомали и держать ее в пагубном повиновении. 

Недостаток в вооружении французских войск, сражавшихся в Эритрее, придавал их 
подвигу еще большее значение. Я направился в войска, рассчитывая пробыть там 
два дня - 29 и 30 марта. Французский самолет доставил меня на аэродром в 
Агордат, оттуда я прибыл в район восточнее Корена, где наша бригада вместе с 
индийской дивизией занимала левый фланг союзных войск. Наши войска были 
великолепны! После взятия Кюб-Кюб они, проведя операцию по прорыву и охвату 
правого фланга итальянских войск, внесли значительный вклад в победу под 
Кереном. Мне был представлен отличившийся в этой операции подполковник Женэн. 
Чтобы соединиться с нами, он, выступив из Алжира, пересек Африку и сразу же 
после прибытия вступил в бой. "Теперь вы видели, Женэн, как тут обстоят дела? 
Что вы думаете?" "Если бы все по ту сторону могли видеть это, все было бы в 
порядке!" 

На следующий день после моего посещения войск генерал Плат начинал наступление 
и командир французской бригады повел свои войска на Массауа столицу и 
укрепленный пункт Эритреи. После того как наши части захватили Монтекульо и 
Форт-Умберто, 7 апреля Иностранный легион стремительно ворвался в Массауа, 
смешавшись с толпой беспорядочно отступающих итальянцев, вступил в порт, 
захватил адмиралтейство, и полковник Монклар принял капитуляцию командующего 
неприятельским флотом на Красном море. В общей сложности французскими войсками 
за время боев было взято в плен более 4 тысяч солдат и офицеров, а 10 тысяч 
итальянцев сдались в плен в Массауа. 

Отброшенные в Абиссинию остатки итальянских сил вели теперь только 
беспорядочные бои. Но из-за того, что Французское Сомали оставалось вне борьбы, 
Франция лишилась той решающей роли, которую смогли бы сыграть ее вооруженные 
силы, двигаясь прямо вдоль железной дороги Джибути Аддис-Абеба, куда должен был 
возвратиться негус. Это не могло не привести меня к весьма печальным выводам. 
Теперь нужно было перебросить на другой театр военных действий войска 
"Свободной Франции", которые уже участвовали в боях, и те, что прибывали. 
Палевский оставался на месте как военный и политический представитель, имея в 
своем распоряжении один батальон и несколько самолетов. 

Сердце войны билось в Каире, куда я прилетел 1 апреля, но билось неровно. 
Положение англичан и их союзников действительно казалось неустойчивым, и это 
объяснялось не только развитием военных событий, но и тем, что вокруг кипела 
борьба различных политических течений. Местное же население безучастно следило 
за битвой западных держав, однако всегда было готово извлечь выгоду из 
поражений той или другой стороны. В этих условиях ведение войны на Востоке 
приобретало весьма-сложный характер. Главнокомандующий английскими вооруженными 
силами генерал Уэйвелл, к счастью, очень рассудительный и хладнокровный человек,
 столкнулся с множеством обстоятельств, которые часто имели довольно отдаленное 
отношение к стратегии. К тому же само стратегическое положение было очень 
затруднительным. В начале апреля Уэйвелл вел бои на трех фронтах, и стоило 
большого труда снабжать войска из-за огромной протяженности коммуникаций. 

В Ливии после блестящих успехов, в результате которых англичане вышли к 
границам Триполитании, приходилось отступать. Потеря всей Киренаики, за 
исключением Тобрука, была делом ближайшего будущего. Несмотря на высокие 
качества командования, несмотря на мужество солдат, войска не имели опыта войны 
в пустыне, требующей подвижности и стремительности действий на огромных