Между тем официальные органы и пресса вместо того чтобы признать очевидную 
необходимость реформы и пойти на ее проведение (хотя бы ограничиваясь принятием 
ее только в принципе и только наметив пути ее проведения), продолжали цепляться 
за существующую систему. К несчастью, при этом они проявили столько упорства, 
что себе же самим закрыли пути к отступлению. Чтобы дискредитировать идею 
механизированной армии, они пытались представить ее в искаженном свете. Чтобы 
заставить усомниться в техническом прогрессе, они пошли по пути его отрицания. 
Чтобы противодействовать ходу событий, они старались его не замечать. На этом 
примере я убедился в том, что всякий раз, когда столкновение различных идей и 
мнений требует отказа от привычных заблуждений и чревато опасностями для 
высокопоставленных людей, оно неизбежно приобретает непримиримый характер 
теологических споров. 

Генерал Дебеней{54}, прославленный командующий армией в войне 1914-1918, 
разработавший в 1927, будучи начальником Генерального штаба, законы об 
организации вооруженных сил, решительно осуждал выдвинутый проект. На страницах 
"La Revue des Deux Mondes" он авторитетно утверждал, что любой вооруженный 
конфликт в Европе будет окончательно решен на нашей северо-восточной границе и 
что задача состоит в том, чтобы эту границу упорно оборонять. Ни в принципах 
нашей национальной обороны, ни в методах их осуществления он не видел ничего 
такого, что следовало бы изменить, и настаивал лишь на усилении системы, 
которая зиждилась на этих принципах. В том же журнале выступал и генерал 
Вейган{55}. Считая априори, что моя концепция ведет к разделению армии на две 
части, он категорически возражал: "Две армии? - Ни в коем случае!" Что касается 
задач механизированной армии, о которых я говорил, то Вейган не отрицал их 
целесообразности, но утверждал, что эти задачи могут быть выполнены уже 
имеющимися у нас средствами. "Мы имеем, - указывал он, - механизированный, 
моторизованный и кавалерийский резерв. Заново создавать нечего, ибо все уже 
имеется". Выступая 4 июля 1939 в Лилле, генерал Вейган еще раз заявил, что, с 
его точки зрения, наша армия ни в чем не нуждается. 

Маршал Петен также счел нужным выступить. Он это сделал в предисловии к книге 
генерала Шовино "Возможно ли еще вторжение?" Маршал высказывал убеждение, что 
танки и авиация не меняют характера войны и что основным условием безопасности 
Франции является создание сплошного фронта, усиленного фортификационными 
сооружениями. За подписью Жана Ривьера "Фигаро" опубликовала целую серию 
успокаивающих статей "на заказ": "Танки не являются непобедимыми", "Слабость 
танков", "Когда политики заблуждаются" и т. п. В газете "Mercure de France" 
некий генерал, писавший под псевдонимом "Три звезды", отвергал принцип 
моторизации армии: "Немцы с присущим им наступательным духом, естественно, 
должны иметь танковые дивизии. Но миролюбивая Франция, перед которой стоят 
оборонительные задачи, не может быть сторонницей моторизации". 

Иные критики прибегали к насмешкам. Так, один из них писал в толстом 
литературном журнале: "Стремясь оставаться в рамках учтивости, весьма 
затруднительно оценить идеи, которые граничат с безумием. Скажем прямо, 
господин де Голль с его современными идеями имеет предшественника в лице короля 
Убю{56}, который, также будучи великим стратегом, уже давным-давно предвосхитил 
его мысль. "Когда мы вернемся из Польши, - говорил он, - мы благодаря нашим 
познаниям в области физики изобретем ветряную машину, способную перевозить всю 
нашу армию". 

Если консерваторы с их рутиной были настроены крайне враждебно к моему проекту, 
то и доктринеры из числа сторонников прогресса были расположены к нему не лучше.
 В ноябре - декабре 1934 в газете "Le Populaire" Леон Блюм{57} открыто заявлял 
о неприязни и тревоге, которую внушает ему мой план. Во многих статьях, таких 
как "Профессиональные солдаты и профессиональная армия", "Нужна ли нам 
профессиональная армия?", "Долой профессиональную армию!", он также Выступал 
противником создания специализированной армии. При этом Блюм исходил вовсе не 
из интересов национальной обороны, а действовал во имя неких идеологических 
принципов, которые он именовал демократическими и республиканскими, и которые, 
по традиции, усматривали во всем, что исходило от военных, угрозу существующему 
режиму. Поэтому Леон Блюм предавал анафеме профессиональную армию, которая, как 
он утверждал, по своему составу, по своему духу и по своему вооружению 
автоматически будет представлять угрозу республике. 

Так, получая поддержку справа и слева, официальные инстанции упорно 
отказывались что-либо изменить. Законопроект Поля Рейно был отвергнут комиссией 
палаты по вопросам вооруженных сил. В соответствующем докладе, который 
представил Сенак и который был составлен при непосредственном участии штаба 
сухопутных войск, говорилось, что предлагаемая реформа "бесполезна и 
нежелательна, поскольку противоречит логике и истории". 

С парламентской трибуны военный министр генерал Морен возражал депутатам, 
выступавшим за маневренную армию: "Неужели Вы думаете, что, потратив огромные 
усилия на создание укрепленного барьера, мы будем настолько безумными, что 
выйдем за этот барьер и ввяжемся в какую-то авантюру?" И дальше он сказал: "Я 
здесь высказываю точку зрения правительства, которое, в моем лице во всяком 
случае, отлично знакомо с нашим планом действий на случай войны". Это заявление,