оскорбляемые в своей собственной стране местными Квислингами, захватившими их 
власть, они проявляли глубокую враждебность к Виши, чье поведение служило 
оправданием для коллаборационистов в их странах. С другой стороны, хотя их 
суверенность и не ставилась под сомнение великими союзными державами, они 
испытывали жалкую участь слабых, находящихся в зависимости от сильных. Наконец, 
они не сомневались, что возрождение Франции явилось бы условием восстановления 
европейского равновесия и их собственного будущего. Поэтому они с тайной 
симпатией следили за усилиями "Свободной Франции", направленными на обретение 
своей независимости. С их стороны мы встречали самое дружеское расположение. 

В свою очередь мы не пренебрегали укреплением связей с этими правительствами, 
изгнанными из своих стран, но сохранившими во всем свободном мире официальное 
представительство и значительное влияние. Дежан и его коллеги из Национального 
комитета поддерживали отношения с их министрами и официальными лицами. Наши 
штабы и службы тоже установили контакт. Я лично имел встречи с главами 
государств и ответственными руководителями. 

Эти встречи и беседы принесли нам немалую пользу, поскольку мы имели дело со 
значительными и авторитетными людьми. Но под оболочкой этикета были видны 
душевные драмы, вызванные поражением и изгнанием. Конечно, всячески соблюдая 
внешние атрибуты власти, эти правительства стремились казаться спокойными. Но в 
глубине души среди своих забот и огорчений каждое из них тайно переживало свою 
собственную глубокую трагедию. 

Говоря по правде, со времени вступления в войну России и Соединенных Штатов 
правительства западных государств уже больше не сомневались, что их страны 
будут освобождены. Но какими будут тогда их страны? Об этом-то больше всего и 
думали мои голландские, бельгийские, люксембургские, норвежские собеседники. 
Благородная королева Вильгельмина{167}, ее премьер-министр профессор Геербранди,
 ее министр иностранных дел предприимчивый вам Клеффенс и принц Бернгард 
Нидерландский с отчаянием видели, как исчезает Голландская Ост-Индская империя, 
несмотря на беспримерные усилия флота под командованием адмирала Гельфриха и 
сопротивление войск генерала Тер Портена в джунглях Индонезии. Пьерло, Гутт и 
Спаак, составлявшие на службе у Бельгии триумвират мудрости, упорства и 
политической изобретательности, не могли без горечи говорить о проблеме 
королевской власти. Что касается великой герцогини Шарлотты, ее супруга принца 
Феликса Бурбон-Пармского и Беша, к их счастью, бессменного министра, то они не 
переставали подсчитывать материальные и моральные убытки, которые могло 
принести Люксембургу нацистское господство. И, наконец, король Хокон VII{168}, 
являвший образец стойкости и веры в будущее, а также Трюгве Ли, который проявил 
неутомимую деятельность во всех областях, глубоко скорбели при виде того, как 
гибнут норвежские торговые суда. "Это идет ко дну наше национальное богатство", 
-повторяли они. 

Еще более драматическим было положение Греции, Югославии, Чехословакии, Польши. 
Ибо если вступление России в войну гарантировало им разгром Германии, то оно 
несло им новую угрозу. Главы государств и министры открыто говорили об этом. 
Король Георг II{169} и глава его правительства Цудерос рассказывали мне об 
ужасающих страданиях, на которые обрекло греческий народ нацистское вторжение, 
о Сопротивлении, которое, несмотря ни на что, развертывал народ, но также и о 
том, как все голодные и все борющиеся сплачиваются вокруг коммунистической 
партии. 

Одновременно я видел, как в окружении Петра II{170}, молодого югославского 
короля, и даже внутри кабинета, во главе которого последовательно стояли 
генерал Симович, Иованович, Трифунович, отражались события, раздиравшие их 
страну: возведение Хорватии в ранг отдельного королевства, главой которого был 
провозглашен герцог Сполетский, захват Италией Далмации и Словении с Любляной, 
соперничество, а вскоре и борьба Тито{171} с генералом Михайловичем, который, 
однако, вел в Сербии действия против оккупантов. 

Напротив, создавалось впечатление, что президент Бенеш и его министры Шрамек, 
Масарик{172}, Рипка, генерал Ингр доверяли будущей политике Советов. При 
посредничестве Богомолова они поддерживали с Кремлем внешне дружеские отношения.
 Их представитель в Москве, Фирлингер, казалось, пользовался там доверием и 
уважением. Советское командование сформировало чехословацкий корпус из чехов, 
находившихся на службе в вермахте и взятых в плен в России. 

Было очевидно, что в стремлении восстановить чехословацкое государство и свое 
собственное положение в Праге Бенеш, при всем своем отвращении к советскому 
режиму, рассчитывал прежде всего на Россию. 

Беседы с Бенешем превращались в содержательные лекции по истории и политике, 
которые он мог читать очень долго, не утомляя ни слушателей, ни самого себя. Я 
как сейчас слышу его повествования о судьбе государства, у кормила которого он 
стоял двадцать лет. "Это государство, - говорил он, не может существовать без 
непосредственной поддержки Москвы, ибо оно должно включить Судетскую область, 
населенную немцами, Словакию, с потерей которой Венгрия никак не может 
примириться, и Тешин, на который зарятся поляки. Франция слишком ненадежна, 
чтобы мы могли полагаться на нее". "В будущем, говорил в заключение президент,