Тадж-эд-дином, а 26 ноября - независимость и суверенность Ливанской Республики 
во главе с президентом Альфредом Наккашем, Англия, хотя до того она и 
оспаривала правомерность этого акта, тотчас же признала обе республики и глав 
их правительств. Одновременно 28 ноября в письме Генеральному секретариату Лиги 
Наций и 29 ноября в нотах правительствам США, всех других союзников, а также 
Турции я сообщил о мерах, принятых от моего имени в Сирии и Ливане. "Эти меры, 
- уточнялось в нотах, - не затрагивают правовое положение, вытекающее из акта о 
мандате Франции, который должен оставаться в силе вплоть до заключения новых 
международных соглашений". Это заявление не встретило никаких возражений со 
стороны английского правительства. Более того, оно было сделано по его 
рекомендации. 

Можно было думать, что вопрос решен по крайней мере до восстановления мира. При 
всей своей осторожности, я даже написал нашему генеральному представительству в 
странах Леванта, что, по моему мнению, "в связи с трудностями, которые Англия 
встречает в арабских странах, она, подобно нам, заинтересована в том, чтобы 
предать забвению мелочные споры прошлого и установить подлинное сотрудничество 
обеих держав в мусульманских странах". Я дал представительству указание 
"избегать всего того, что могло бы усугубить трудности наших союзников, а также 
использовать в духе искреннего сотрудничества все возможности, чтобы облегчить 
их задачу, не допуская, однако, никаких посягательств на права и позиции 
Франции". Мои расчеты, к сожалению, оказались нереальными. Англичане, хотя на 
словах и не оспаривали наших прав, на самом же деле никак не считались с ними. 
И действительно, непрекращающиеся инциденты продолжали порождать 
франко-английские раздоры на Востоке. 

Таково было незаконное формирование англичанами кавалерийских частей из друзов. 
Такова была их попытка - против которой мы, естественно, выступили - 
провозгласить от своего имени осадное положение (то есть захватить всю полноту 
власти) в Джезире, где произошли беспорядки в связи с бунтом в Ираке. Таково 
было их противозаконное вмешательство в деятельность комитета по закупке и 
распределению зерна, учрежденного нами в Леванте, причем они потребовали права 
участия в этом комитете, чтобы иметь возможность вмешиваться в дела местного 
управления. Такова была угроза генерала Вилсона - впрочем, тщетная -выслать 
некоторых неугодных ему французских должностных лиц. Такова была позиция Спирса,
 который выступал с недружелюбными и угрожающими заявлениями и постоянно 
вмешивался в отношения нашего представительства с правительствами Дамаска и 
Бейрута. 

Генерал Катру вел свой корабль через все подводные рифы. Хотя он был склонен 
идти на уступки и давал англичанам больше, чем мне бы того хотелось, он 
неизменно оказывался перед лицом новых домогательств. Отсюда вечное напряжение 
в Леванте и раздраженные споры в Лондоне. 

В мае 1942 англичане стали оказывать давление, добиваясь безотлагательного 
проведения выборов в Сирии и Ливане. Наш Национальный комитет, естественно, не 
возражал в принципе против выборов с целью образования представительных 
правительств. Созданные нами правительства носили временный характер. Так это 
оказалось, например, в Дамаске, и я лично сожалею, что президент Хашим-бей не 
остался на своем посту. Но мы считали, что со всеобщими выборами в Сирии и 
Ливане необходимо было подождать до конца войны, то есть до того времени, когда 
оба государства вновь окажутся в условиях нормальной жизни, когда не столь 
сложными будут наши обязанности по защите этих стран, вытекающие из нашего 
мандата, и когда англичане уже не будут находиться на территории этих стран и 
потому не смогут оказывать влияние на исход выборов. Однако под усиленным 
давлением Кэйзи, заменившего в Каире Литтлтона, генерал Катру пообещал провести 
выборы в ближайшем будущем, о чем немедленно сообщили газеты. Я вынужден был 
согласиться с этим, хотя и дал указание об отсрочке выборов. И все же нетрудно 
было предвидеть, что этот вопрос станет отныне источником постоянных 
англо-французских трений. 

Нечто подобное происходило и в других местах. Наши союзники вели двойную игру и 
вокруг Джибути. Они оставили наши небольшие силы, в состав которых входили 
батальон под командой майора Буйона и мехаристы{164} для продолжения блокады на 
суше, но сами прекратили морскую блокаду. Из Адена на арабских фелюгах, из 
Мадагаскара на подводных лодках и посыльном судне "Ибервиль" в Джибути к 
вишистам прибывало необходимое снаряжение. А сами англичане тем временем вели 
переговоры с негусом, добиваясь установления своей опеки над Эфиопией. И 
действия, которые они предпринимали в Аддис-Абебе, прекрасно объясняли их 
бездействие в Джибути. Ведь если бы "Свободной Франции" удалось с их помощью 
упрочить свое влияние во Французском Сомали и получить в свое распоряжение порт,
 железную дорогу и значительные силы, она сама бы могла предложить Абиссинии 
выход к морю и безопасность, в которых та нуждалась. Напротив, пока в Джибути 
сидели вишисты, англичане одни держали в руках судьбу императора и его страны. 

Вот почему Гастону Палевскому и не удавалось добиться эффективной блокады 
Джибути. Также безуспешными оказались его попытки склонить англичан и 
абиссинцев к заключению трехстороннего договора вместо двухстороннего. Вместе с 
тем его усилия, равно как и деятельность его помощников командира нашего 
соединения подполковника Аппера и нашего представителя в Найроби, молодого