как солдаты бурчали: "Измена!" 

Двадцать четвертого вечером основная масса 2-й бронетанковой дивизии после 
серьезных боев подошла к самому Парижу: Бийот и Дио завладели тюрьмой Фрэн и 
Круа-де-Берни, а Ланглад занял Севрский мост. Отряд, возглавляемый капитаном 
Дронном, достиг ратуши. Весь следующий день происходило уничтожение последних 
точек сопротивления врага и подавление последних опорных пунктов. Леклерк 
направил группировку Биота через заставу Жантийи, мимо Люксембургского дворца, 
ратуши, Лувра - к отелю "Мерис", командному пункту генерала фон Хольтица. 
Группировка Дио вошла в город через Орлеанскую заставу и двумя колоннами 
направилась к укрепленным блокгаузам Высшей военной школы и Бурбонского дворца; 
колонна Нуаре прошла по внешним бульварам до виадука Огей, и затем вверх по 
Сене, а колонна Рувиллуа двинулась через Монпарнас, а затем мимо Дворца 
инвалидов. Площадью Звезды и отелем "Мажестик" занялась группировка Ланглада. 
Все три группировки встретились на площади Согласия. Американцы, продвигаясь 
правее Леклерка, направили часть своей 4-й дивизии к площади Италии и 
Аустерлицкому вокзалу. 

Двадцать пятого августа все произошло, как было намечено. Я для себя тоже 
заранее решил, что буду делать в освобожденной столице. Моя роль заключалась в 
том, чтобы объединить души в едином национальном порыве и в то же время 
немедленно показать всем лик и авторитет государства. Шагая по террасе Рамбуйе 
и получая ежечасно сообщения о продвижении 2-й бронетанковой дивизии, я думал о 
том, скольких несчастий мы могли бы избежать, если бы в свое время в нашем 
распоряжении была механизированная армия, состоящая из семи таких частей. И 
размышляя о причинах, которые привели к тому, что у нас не было такой армии и 
мы оказались беспомощными, иными словами, размышляя о несостоятельности наших 
властей, я преисполнялся еще большей решимости не допустить, чтобы меня вот так 
же связали по рукам и ногам. Моя миссия представлялась мне предельно ясной. 
Садясь в машину, чтобы ехать в Париж, я чувствовал, как волнение сжимает мне 
горло, но я был спокоен. 

Сколько народу ожидает моего приезда! Сколько флагов на всех домах снизу 
доверху! Начиная с Лонжюмо толпа все возрастает. У Бур-ла-Рен - целое 
столпотворение. У Орлеанской заставы, где еще постреливают, это уже волнующееся 
людское море. На Орлеанском проспекте черно от народа. Все ожидают, что я 
направлюсь в ратушу. Но, свернув на проспект Мен, почти пустой по сравнению с 
Орлеанским, я около четырех часов пополудни подъезжаю к Монпарнасскому вокзалу. 


Генерал Леклерк только что прибыл туда. Он сообщает мне о капитуляции генерала 
фон Хольтица. Этот последний после соответствующих переговоров через Нордлинга 
лично сдался майору де Лагори, начальнику штаба Бийота. Затем в сопровождении 
майора он отправился в префектуру и подписал там вместе с Леклерком соглашение, 
по которому немецкие опорные пункты в Париже должны были прекратить 
сопротивление. Надо сказать, что многие из них уже были захвачены в течение дня,
 а остальным немецкий генерал отдал письменное предписание, обязывавшее 
защитников сложить оружие и признать себя военнопленными. Офицеры из штаба 
Хольтица в сопровождении французских офицеров отправляются объявить об этом 
немецким войскам. Тут я увидел моего сына, лейтенанта морской пехоты при 2-м 
бронеполке, - он направлялся в Бурбонский дворец вместе с немецким майором, 
чтобы принять капитуляцию гарнизона. Бои в Париже завершаются вполне 
благополучно. Наши войска одержали полную победу, и город при этом не пострадал,
 а население не понесло потерь. 

Я поздравляю Леклерка. Какой он сделал шаг на пути к славе! Я поздравляю также 
Роль-Танги, которого вижу с ним рядом. Ведь это внутренние силы Сопротивления 
сумели за предшествующие дни изгнать врага с наших улиц, опустошили его ряды и 
деморализовали солдат противника, блокировали его подразделения, окружив со 
всех сторон эти укрепленные островки. Кроме того, с самого утра группы партизан 
- ах, как плохо они были вооружены! доблестно помогают регулярным войскам в 
очистке гнезд сопротивления немцев. Больше того, они своими силами 
ликвидировали укрепленный пункт в Клиньянкурской казарме. И тем не менее, 
прочитав текст капитуляции, врученный мне Леклерком, я неодобрительно отнесся к 
тому, что под нажимом Роль-Танги он вписал туда фразу, по которой выходит, что 
немецкое командование сдалось Роль-Танги и ему. "Во-первых, - заявил я, - это 
не точно. Во-вторых, вы в этой операции были офицером старшим по чину, а 
следовательно, только вы и отвечаете за нее. И главное: требование, побудившее 
вас согласиться на такую редакцию текста, подсказано неприемлемой тенденцией". 
Я дал Леклерку прочесть прокламацию, выпущенную утром Национальным советом 
Сопротивления, который выступал от имени "французской нации", ни словом не 
упоминая о правительстве или генерале де Голле. Леклерк сразу все понял. Я от 
всего сердца расцеловал моего славного соратника. 

Покинув Монпарнасский вокзал, я направился к военному министерству; мне 
предшествовал маленький авангард под командой полковника де Шевинье. Кортеж 
получился очень скромный. Четыре машины: моя, машина Ле Трокера, машина Жюэна и 
бронеавтомобиль. Мы намеревались проехать по бульвару Инвалидов до улицы 
Сен-Доминик. Но близ улицы Сен-Франсуа-Ксавье мы попали под обстрел - огонь 
вели из окружающих домов; мы решили свернуть и поехали дальше по улицам Вано и