вражеских самолетов, взявших наконец курс на юго-запад, снова пришла тишина. 
Потерь у нас нет, никого не задело. 

К утру на степь опустился туман, кое-где довольно густой. Однако скоро порывы 
холодного ветра прояснили темный горизонт, и грязновато-серая пелена уступила 
место ослепительно светлому дню. Идем еще около двух часов. С восходом солнца 
идти стало легче. Колонны подтянулись, воины зашагали быстрее и бодрее. На пути 
батальона оказалось большое и, к нашему удивлению, почти не разрушенное село. 
Мы заметили его издали, когда просматривали местность в бинокль. Все оживились 
в предчувствии скорого отдыха в тепле. Головной взвод 1-й роты вступает в село. 
Здесь на широкой площади стоит здание, на нем вывеска: "Начальная школа". Над 
ней, во всю длину фасада школы, на немецком языке написано: "Где стоит немецкий 
солдат, там никто не пройдет!" А на деле вышло иначе. Если раньше здесь стоял 
гитлеровский солдат, то теперь здесь мы. Однако следы его пребывания видны 
повсюду. Брошенные гитлеровцами танки и автомобили, среди них - немало вполне 
исправных. Тут же валяются бутылки из-под жидкости для "поднятия духа" перед 
началом так называемых психических атак. Сколько раз с пьяным ревом и 
оглушительной пальбой шли фашисты во весь рост, волна за волной, на русские 
позиции, надеясь сломить волю советских бойцов. Однако у советских пехотинцев 
крепкие нервы. Психические атаки захлебывались в крови гитлеровских вояк. 

"Где стоит немецкий солдат..." Здесь его уже нет, однако он еще стоит на 
Украине, в Белоруссии, стоит в Центральной, Северной, Южной и Западной Европе. 
Кованые сапоги эсэсовцев топчут нашу родину. Но придет час, и захватчиков 
выбросят оттуда советские войска, рядом с которыми будут сражаться 
чехословацкие части. Только бы скорей... Страшно подумать о том, что произойдет,
 если наши войска придут слишком поздно. Гитлеровская разбойничья машина может 
истребить десять - двенадцать миллионов чехов, словаков и закарпатских 
украинцев. 

Эти мрачные мысли, возможно, были навеяны тем, что в селе нам показали 
обрубленные деревья, на каждом из которых еще совсем недавно гитлеровцы вешали 
советских людей. А на месте того вон колодца будет сооружен памятник. В колодце 
нашли целую семью: деда, бабушку, мать, двоих детей; туда же была брошена и их 
собака - черная лохматая Жучка, с которой любили играть дети. Фашисты заживо 
бросили в колодец всех этих людей и забросали их гранатами, потом закрыли 
колодец крышкой и запретили к нему подходить. В живых остался только один член 
семьи - отец, он на фронте. 

Наши воины молча слушали страшный рассказ о дикой расправе. Их лица словно 
окаменели, руки крепче сжимали оружие. Им вспомнились длинные списки людей, 
замученных оккупантами в родной Чехословакии, стертые с лица земли Лидице и 
Лежаки. Усталость пропала. Бойцов охватила такая неистовая злоба и лютая 
ненависть к врагу, какой они еще никогда не испытывали. Ненависть и неутомимая 
жажда мести. Правда Яна Жижки из Троцнова живет и поныне! Ныне, как и 500 лет 
назад, черной реакции на все ее злодеяния должен быть лишь один ответ: мстить, 
мстить беспощадно! Убивать преступно, тем более преступно убивать безоружного, 
но убивать беззащитных детей - это настолько гнусное преступление, что ему не 
может быть никакого оправдания. 

А потому только вперед! Сегодня отдых будет коротким, так как мы должны быть в 
Харькове точно к назначенному сроку. Предстоит за три дня пройти еще сто 
километров. 

Большая часть пути осталась позади. Батальон выдержал это испытание. Он 
преодолеет и оставшуюся часть пути; многим тяжело, но воины, женщины и мужчины, 
идут вперед и только вперед. 

По приказу командующего фронтом генерал-полковника Ф. И. Голикова, полученному 
нами два дня назад, мы должны выйти к населенному пункту Бродек, оттуда по 
бездорожью, напрямик, идти до Бессоновки, а затем - по направлению к Белгороду, 
а не на Борисовку, как было приказано раньше. 

И вот мы в Пушкарном, остался один переход до Белгорода. Но здесь нам долго 
задерживаться нельзя. Связной вручил мне новый приказ командующего фронтом: во 
что бы то ни стало прибыть в Харьков - один из самых крупных городов 
Левобережной Украины - к 1 марта. Усталость? Но ведь все видели те обрубленные 
деревья-виселицы и тот колодец... Теперь никого не приходится торопить. Наш 
батальон становится на-, стоящей боевой частью, крепко сплоченной, дружной. 
Авторитет солдата и командира вырос, самые трудные задачи выполняются 
сознательно и инициативно, у всех одно стремление - идти вперед и покарать 
врага за миллионы казненных и замученных, за разрушенные города и сожженные 
деревни, за детей, брошенных за колючую проволоку в Кобылицах и в тот колодец, 
который мы видели вчера. Мы уже сблизились с советскими воинами и стали, в 
полном смысле слова, а не только по приказу командующего Воронежским фронтом, 
неотъемлемой частью 3-й танковой армии, которой командует генерал-лейтенант П. 
С. Рыбалко. И к нам относятся как к людям, которых уважают и которым рады, 
словом, как к близким родным. И здесь, на фронте, нас тоже всюду горячо 
приветствуют.