хлопам.

Катря побежала назад, в страхе посматривая на людскую; ей казалось, что вот-вот 
сейчас ее схватят, она крестилась и шептала молитву. Ей надо было еще забежать 
к Олешке, жившей наверху в светелке, и она, поднимаясь по лестнице, постоянно 
оглядывалась по сторонам, боясь встретить кого-либо из прислуги. Но хлопы в это 
время находились по другую сторону дома, и три женщины, никем не замеченные, 
проскользнули к сенному сараю, стоявшему поодаль от остальных построек, подле 
господского парка.

Старый Петро уже ждал их и повел в парк. Он угрюмо молчал, не отвечал на 
расспросы пани и быстро шагал по извилистой тропинке, терявшейся в сплошной 
стене густых кустов. Они дошли до небольшого озерка и свернули немного в 
сторону к невысокому пригорку с какой-то полуразрушенной беседкой. Подле 
пригорка лежала куча камней, набросанная как попало, может быть свалившихся 
сверху; сбоку лежал довольно большой камень. Петро отвалил его, разрыл немного 
лежащий на земле щебень и взялся за скобу потайной двери, сделанной на подобии 
люка. Дверь со скрипом поднялась, за нею открылся ход с несколькими ступенями. 
Пахнуло сыростью, гнилью... Женщины невольно отступили назад...

- Идите, идите! - торопил Петро.

Они спустились по лестнице. Петро вынул из кармана огниво и тонкую восковую 
свечу. Он высек огня, зажег свечу и только тогда запер люк.

- Ну, теперь с Богом! - сказа он, набожно крестясь. - Свечку эту я взял от 
образа, нечистая сила не посмеет тронуть нас; идите за мною смело, ход этот 
приведет нас за три версты от имения, к "Дикому Овражку", а там ждут вас добрые 
кони, Петро обо всем позаботился.

Восковая свечка едва теплилась и слабо освещала стены узкого, низкого коридора. 
Кое-где в стенах попадались какие-то странные углубления, Петро со страхом от 
них сторонился.

- Много здесь душ погублено, ой, много! - со вздохом сказал он.

Действительно, кое-где валялись черепа и под ноги попадались человеческие кости.


- Давно это было, - говорил Петро, - один из панов рассердился на хлопов и 
задумал погубить их. Всех их загнали сюда в подземелье, и мужчин, и женщин, и 
детей, и уморили голодом, а пан приходил в беседку, слушать их стоны и тешился 
их мученьем. Вот с тех пор и бродят здесь приведения, но нам их нечего бояться: 
святая свеча всех их разгонит.

- А отчего, Петро, ты знаешь этот ход? - спросила Катря.

- Потому, панночка, что я не в первый раз иду здесь, - отвечал он. Третий раз в 
моей жизни приходится мне спускаться сюда. Раз, когда я был еще мальчиком, я 
нечаянно набрел на этот ход, тогда он еще не был завален камнем. Забраться-то, 
забрался шутя, а едва выбрался; целые сутки водила меня нечистая сила; от 
страха все у меня в голове помутилось, да видно молитва матери спасла, выполз я 
таки в "Дикий Овражек" и долго потом боялся этого места.

- А второй раз? - спросила Катря.

- Я был уже на службе у пана Адама, лет пятнадцать тому назад; пани, верно, 
помнит, как пан Адам сам хотел посмотреть потайной ход и пошел сюда с отцом 
Василием и несколькими слугами. Мы прошли по этому ходу взад и вперед, потом 
пан велел завалить дверь камнем, и с тех пор я уже здесь больше не был.

Более получаса шли они по извилистому ходу, как вдруг вдали замерцал слабый 
свет. Это был уже выход в "Дикий Овражек", узкое небольшое отверстие, заросшее 
травой и кустарником. Пришлось пролезать ползком, после чего все очутились на 
свободе и могли вдохнуть полной грудью свежий воздух. Трое коней ждали их в 
овражке, их привел маленький девятилетний Гриць, любимый друг Петра, готовый за 
него в огонь и воду.

- Куда же мы поедем? - в нерешительности спросила Катря.

- Право не знаю, до Киева далеко, а в окрестных имениях также неспокойно.

- Если пани и молодая панна пожелают послушать совета старого Петро, то им 
всего лучше ехать в соседний монастырь. До монастыря верст двадцать с 
небольшим; кони добрые, донесут вас скоро, да и путь туда лежит в стороне от 
большой дороги.

- Спасибо, Петро, - с благодарностью сказала пани воеводша, - Бог вознаградит 
тебя за твою верную службу!