- Это пан-то Богдан? - с наивным удивлением переспросил Брыкалок. Вижу, пане, 
что ты совсем не знаешь пана Богдана. Чтобы он мутил народ против короля, когда 
у него только всей и надежды, что на короля и его милости... А казаков не 
так-то легко собрать, пане: они народ хитрый, охотнее пойдут на татар, потому 
что у татар нет самопалов и пушек, как у панов... Нет, пане, это напрасно... 
вот сам узнаешь нашего пана Богдана. Он человек простой, не хитрый.

Лицо посла вытянулось: он увидел, что заплатил карбованцы даром.

- А ты можешь показать мне к нему дорогу? - спросил ротмистр.

- Отчего же не услужить пану; вот сейчас оседлаю коня и поедем.

Дорогой Хмелецкий опять попробовал расспрашивать казака.

- А много у Хмельницкого народу?

- Да не мало, человек пятьсот будет... Он боится, чтобы пан Чаплинский его не 
извел, вот он и огородился на острове.

- А в Сечи он часто бывает?

- Нет, не то, чтобы часто, что ему там делать: с Сечью он не ладит... В Сечи 
народ буйный, неспокойный, а Богдан живет тихо, никого не трогает, не любит, 
чтобы и его задевали.

Хмельницкий принял гостя ласково, извинялся, что не может его угостить, как в 
прежние времена.

- Прошу извинения у пана ротмистра, - говорил он, - нынче я изгнанник, живу в 
лесу, как в заколдованном замке, никого не вижу, ничего не слышу, никакие 
новости до меня не доходят. Но горилки мы все-таки выпьем, - прибавил он, вводя 
гостя в обширную горницу, где на столе уже была приготовлена закуска и вино.

Они сели за стол и пан посол почувствовал себя неловко, не зная как приступить 
к разговору. Его знания казацких обычаев мало помогали ему в беседе с этим 
"беглым войсковым писарем", как его назвали паны. Хмельницкий держал себя 
сдержанно, но с достоинством, угощал гостя и горилкой, и вином; сам же пил мало.
 Он угощал посла, как дорогого гостя, и совсем, по-видимому, не интересовался 
узнать, зачем тот пожаловал. Наконец, Хмелецкий решился заговорить первый.

- Вероятно, пан Богдан догадывается, зачем я к нему послан?

- А пан ротмистр ко мне послан? - с притворным удивлением спросил Хмельницкий, 
- я думал, что он по дороге ко мне заехал. Кто же послал пана?

- Я послан к пану Зиновию с поручением от пана коронного гетмана, проговорил 
Хмелецкий. - Пан коронный гетман очень жалеет пана Хмельницкого, он желает ему 
всевозможного блага...

- Благодарю пана гетмана, - загадочно проговорил Богдан, чуть-чуть улыбаясь.

- Пан коронный гетман удивляется, что пан Хмельницкий, такой умный, такой 
проницательный, решился на мятежные замыслы...

- Я? - прервал его Хмельницкий. - Я ничего мятежного не замышляю, это все 
клевета, пущенная моими врагами, чтобы очернить меня перед паном гетманом.

- Напрасно пан Хмельницкий желает меня уверить, - продолжал посол, мне 
достоверно известно, что он замышляет поднять Украйну, думает двинуть 
запорожцев против поляков, собирается уничтожить все права панские...

- Никогда ничего подобного у меня в голове не было! - возразил Богдан. - А вот 
до меня так дошли вести, что пан коронный гетман двинулся с войском на Украйну. 
Если это правда, то он скорее мутит народ. Еще я слышал, что пан гетман 
назначил большую цену за мою голову... За какие это провинности, пан посол? По 
одному подозрению нельзя казнить человека...

- Пан коронный гетман предлагает пану Хмельницкому вернуться на Украйну.

- Я и не думаю, пан посол, оставаться вечно здесь. Но теперь, когда назначена 
цена за мою голову, когда на меня идут с войском, а у меня никакой нет защиты, 
кроме пятисот стражников, может ли пан коронный гетман требовать, чтобы я 
вернулся?

- Даю честное слово пану Хмельницкому, - проговорил ротмистр, - что волос не 
спадет с его головы.

- Я тоже даю честное слово пану послу, что ни на волос не выйду отсюда, пока 
пан гетман будет стоять надо мной с войском, пока над казаками будут