начальствовать ляхи, пока будут существовать постановления, обидные для казаков,
 пока будут отняты все права, дарованные им нашим королем и его 
предшественниками. Пусть пан гетман отменит и уничтожит все это, тогда я с 
легким сердцем вернусь на Украйну.

- Но, ведь, пан Хмельницкий требует невозможного!

- И пан Потоцкий тоже требует невозможного, - возразил Богдан. - Кто же сам 
подставит свою шею под нож? Я буду тут сидеть, окруженный своим палисадом, до 
тех, пор пока не испрошу милости у короля.

Все это было сказано Хмельницким так решительно, что послу оставалось только 
откланяться. Богдан вежливо проводил его за ворота, посылая с ним 
почтительнейшие поклоны панам гетману, старосте и комисару.

Хмелецкий уехал в полной уверенности, что беглый писарь, по крайней мере, в 
настоящую минуту ничего серьезного не замышляет. Так он и доложил Потоцкому, 
прибавляя, что на острове народу немного, а с Сечью Хмельницкий никаких дел не 
ведет.

- Ну, и пусть его там сидит, - порешил Потоцкий, - до поры, до времени мы его 
там трогать не будем.

Когда эта весть дошла до Кречовского, в первый момент он ей поверил и подумал, 
неужели Хмельницкий так глуп, что сидит на каком-то острове за палисадом и 
бездействует.

"Нет, не может быть", решил он тотчас же про себя, "Богдан хитер, он отводит 
глаза панам, будем отводить и мы".

Хмельницкий же выпроводив гостя, вздохнул свободно и кликнул Тимоша, Ивашка и 
других преданных ему казаков.

- Собирайтесь сегодня же в отъезд, ночью выедем, - отдал он приказание. Главное,
 чтобы сборы были незаметные, чтобы даже наша стража не видела нашего отъезда. 
Лишнего с собой не брать, ехать налегке, запастись только добрыми конями и 
оружием.

На другое утро, к великому удивлению казаков, живших на острове, ни Богдана, ни 
приближенных к нему украинцев и следа не было.

- Вот-то дружий колдун, - говорили казаки, - вот так добре сгинул и пропал, на 
наших глазах провалился.

А Богдан со своей свитой был уже далеко, на пути к хану.

12. КАТРЯ. У КРЫМСКОГО ХАНА

Било личко, чорни брови

Досталися лихiй доли!

Гей, гей, гей! Хан Гирей

Ты казаков друже!

Что же случилось с Катрей после того, как ее увез татарин? Она долго не 
приходила в себя. Когда же открыла глаза и увидела, что приторочена к седлу, 
она сразу поняла весь ужас своего положения, и громкий крик отчаяния вырвался у 
нее из груди. Татарин спокойно наклонил к ней свое зверское лицо:

- Не кричи, девушка, - сказал он ей, - Ахмет и тебе рот заткнет.

- Куда ты меня везешь? Что ты со мной сделаешь? - с ужасом спрашивала она.

Татарин осклабился.

- К своим, гайда в орду! А потом к хану в Крым, мурза купит, ханум будешь.

Катря похолодела от его слов; она в полной его власти, он продаст ее в гарем.

Олешка все слышала, обдумала и взвесила. Она понимала, что сопротивление и 
бранью тут не возьмешь, одно спасение в хитрости.

Отъехав со своими пленницами в степь, татарин остановился на отдых; открутил 
обеих женщин от седел, вынул у Олешки платок изо рта. На одном из коней 
оказалась навьюченная провизия, о чем позаботился, конечно, не Чаплинский; 
слугам жаль молодую панну, они снабдили татарина всем, что считали нужным. 
Олешка совсем присмирела и вступила в продолжительные переговоры с Ахметом. 
Катря понимала по-татарски и с удивлением слушала свою мамку, недоумевая, что с