- Пан Данило ездил на охоту?

- Да... нет! - смешался он. - По делам...

- А где же один из хлопов, уехавших вместе с паном? И отчего же двое других 
явились такие растерянные, а у одного и лицо все исковеркано; другой прибежал 
без шапки, такой испуганный, точно за ним целая стая волков гналась. Я думала, 
что пан на медвежий след напал. Думаю, пан Данило такой храбрый охотник, видно, 
сам один на один не медведя вышел, если слуги домой прибежали. Я так за пана 
испугалась, что хотела на помощь новых хлопов выслать, а тут и сам пан подъехал.


Пан подстароста несколько раз менялся в лице, наконец, вскочил и нетерпеливо 
зашагал по комнате.

- Марина, - сказал он, остановившись перед ней, - помни, что ты теперь моя жена,
 и оставь твои насмешки. А тому медведю, на которого я сегодня делал облаву, 
еще быть в засаде, еще быть! - в бешенстве вскрикнул он и, хлопнув дверью, ушел 
в свой кабинет.

На другое утро пан подстароста с самой подобострастной миной дожидал пана 
Конецпольского и доложил ему, что у него есть важное дело. Староста удалился с 
ним в кабинет.

- Что такое? - спросил он тревожно.

- Прошу пана старосту, - проговорил Чаплинский, - послушаться моего совета, 
заключить в тюрьму этого сорви-голову Хмельницкого. Вчера я ехал по лесу с 
тремя слугами, как вдруг этот безумец напал на нас и чуть всех нас не зарубил: 
одного положил на месте, другого так изранил, что он и теперь лежит, а я с 
остальным слугой едва ускакал от него.

- Да, да, - отвечал староста, с иронией посматривая на пана, - видал я его в 
битвах, такого воина поискать. Жаль, что он связался с хлопами.

Чаплинский закусил губу.

- Итак четверо с ним не справились? - весело спросил пан староста.

- Он напал на нас врасплох, - со смущением отвечал Чаплинский. - Да и притом, 
когда он придет в бешенство, это зверь, а не человек, потому-то я и 
предупреждаю пана старосту.

- Чего же пан Чаплинский еще от меня хочет? - спросил Конецпольский.

- Позволения арестовать его.

Пан Конецпольский насмешливо посмотрел на него.

- Пана подстаросту я уже раз просил не мешать меня в дела с Хмельницким. Я 
лично не вижу еще причин для того, чтобы арестовать свободного шляхтича. Нужны 
доказательства его виновности.

- Доказательства у меня есть, - поспешно проговорил Чаплинский. Напав вчера на 
нас, он хвалился, что запорожская Сечь не погибла, пока у казаков есть сабли в 
руках. Это слышал я и один из моих хлопов, мы можем быть свидетелями.

Конецпольский задумался.

- Повторяю вам, пан подстароста, что я и сам не доверяю Хмельницкому. Если пан 
рассчитывает овладеть этим казаком, я ему препятствовать не буду, только 
советую взять побольше хлопов для такого опасного предприятия, прибавил он 
насмешливо.

Пан подстароста счел за лучшее сделать вид, что он не понял насмешки, 
почтительно раскланялся с паном Конецпольским и уехал. Приехав домой, он сейчас 
же отрядил одного из своих слуг, испытанного шпиона, высматривать Хмельницкого.

- Теперь уж ты не уйдешь от меня! - шептал он.

Веселые колядки шумной волной разливались по Украине. В этом году веселье было 
какое-то особенное бесшабашное, как-будто все чуяли грозную тучу приближавшейся 
войны и торопились насладиться жизнью. Бесчисленное множество дидов-кобзарей 
переходило из села в село, некоторых из этих дидов никто никогда не видал и не 
знал. Они пели про подвиги Остраницы и Гуни. Воспевали Тараса и Наливайко, а 
втихомолку нашептывали, что народился уже новый богатырь, что недолго панам 
тешиться над хлопами, недалек день расправы. Все украинские запорожцы, жившие 
по селам и деревням в качестве бочарей, кузнецов, кожевников, сапожников и 
других ремесленников, побросали свои молоты, шила, наковальни и дратву и 
пустились все пропивать в надежде на скорую войну. Хлопы на панских дворах