|
- Не знаю такого, - заметил Конецпольский, - впрочем проси.
Молодой стройный шляхтич с полудетским лицом, с большими голубыми глазами вошел
в комнату, ловко и почтительно раскланялся и остановился у порога.
- Прошу покорно! - указал пан староста на один из стульев. - Что угодно пану?
- Ясновельможный пан простит мне мою смелость, - скромно проговорил молодой
человек. - У меня небольшое имение верстах в двадцати отсюда, совсем в степи,
неподалеку от "Золотых вод". Три дня тому назад татары сделали набег на деревню,
выжгли все дотла, похватали пленных и опять скрылись в степи. Людей у меня
немного, я не решился преследовать татар, но подумал, что может быть пан
староста найдет возможным прогнать их. Пока появился только один загон, и люди
мои имеют довольно верные сведения, где он расположился.
- Очень благодарен пану, - сказал Конецпольский, подавая руку шляхтичу. - Я
подумаю, посоветуюсь с подстаростой и, если окажется возможным, пошлю казаков в
степь.
Проговорив это, староста поднялся с кресла, давая этим понять, что аудиенция
кончена. Шляхтич поспешно встал, отвесил низкий поклон и торопливо удалился.
Конецпольский перешел в соседнюю комнату завтракать. Здесь его уже ждал
Чаплинский с кипой бумаг, приготовленных к подписи. Староста добродушно с ним
поздоровался, усадив его против себя.
- Могу сообщить тебе свежую новость, пан Данило, - сказал он. Татары появились
в степи и сделали уже набег. Сейчас только был у меня потерпевший шляхтич. Как
думаешь, пан подстароста, можем мы теперь собрать людей и двинуть их в степь?
- Отчего же, ясновельможный пан! Можно двинуть казаков Чигиринского полка и
прибавить к ним вашу надворную команду.
- А кого же мы назначим начальником этого отряда?
- Если пан ничего не будет иметь против, то я бы предложил послать Хмельницкого.
- А почему ты останавливаешься на нем? - спросил пан Конецпольский, пытливо
взглянув на своего помощника.
- Если пан желает знать мое мнение, - проговорил Чаплинский, стараясь придать
своему голосу выражение искренности, - то я думаю, что теперь именно наиболее
кстати, хоть на некоторое время, избавиться от этой беспокойной головы; он
что-то затевает, ведет какие-то переговоры с запорожцами, толкует о какой-то
грамоте королевской, о том, что она у него в руках... Все это не в добру.
Конецпольский задумался.
- Уверен ли пан подстароста в том, что он говорит? - возразил он, может быть,
это сплетни! И отец, и сын всегда были верными слугами моему семейству. Пан
знает, как покойный гетман, мой батюшка, ценил услуги Михаила Хмельницкого. Мне
бы не хотелось в этом деле быть несправедливым.
- Могу уверить ясновельможного пана, что я передаю ему совершенно верные слухи!
- Слухи, слухи! - с неудовольствием возразил подстароста, - я желаю от тебя
доказательств, а слухам разве можно верить? Впрочем, - прибавил он, -
Хмельницкий храбрый воин и будет прекрасным предводителем нашего маленького
отряда. Потрудись за ним послать, а теперь дай бумаги и займемся делами.
В тот день вечером Хмельницкий был принят старостой.
Пан староста встретил Хмельницкого довольно холодно, не подал ему руки, не
посадил, а на почтительный поклон его ответил едва заметным кивком.
- Про пана Зиновия ходят недобрые слухи, - сказал он ему строго. Говорят, что
он мутит людей рассказами о какой-то королевской грамоте, о каких-то правах,
дарованных казачеству. Правда ли это?
- Все это преувеличено, ясновельможный пан, - уклончиво отвечал Богдан.
- Однако, что-нибудь в этом роде было? Я желаю от пана Зиновия слышать истину.
Какая это такая грамота? Я ничего о ней не знаю.
- Как известно пану старосте, - спокойно отвечал Богдан, - покорный слуга пана
вместе с полковниками Барабашем и Ильяшем удостоились аудиенции у короля и
действительно получили от него грамоту. Она сперва хранилась у Барабаша, а в
настоящее время она находится у меня. В ней подтверждаются права казаков. Наш
милостивый король даровал ее нам в удостоверение расположения своего к казакам.
|
|