все-таки уловил. Из этих слов я понял, что казак назначил кому-то свидание, как 
только стемнеет, у Дидова Яра, за костелом. Место это хорошо известно и тебе, и 
мне, пан! Я понял, что свидание назначено кому-нибудь живущему в твоем имении. 
Задолго до назначенного срока я пробрался в Дидов Яр, устроил себе в хворосте 
логово, забросал его хворостом и снегом и притаился. Долго пришлось мне сидеть 
в яме; по счастью, я не забыл взять с собой фляжку с горилкой, а то совсем бы 
замерз. Наконец, пришел мой казак, а немного спустя и дивчина. Я себе заранее 
устроил отверстие и при свете луны отлично разглядел их обоих. Как думает пан 
подстароста, кто была эта дивчина?

- Мало ли тут хлопок, - равнодушно отвечал пан Данило, - почем я знаю, какую он 
себе выбрал!

- О-о! В том-то и дело, кабы была хлопка! - продолжал Дачевский. - Не хлопка то 
была, а панночка, сама панна Катря...

- Что-о? - грозно завопил Чаплинский, подскакивая к своему гостю. Смеяться что 
ли ты вздумал надо мной? Чтобы Катря пошла к казаку?.. Да ты во сне все это 
видел...

- Не горячись пан Данило! - удержал его Дачевский. - Я бы и сам подумал, что 
вижу это во сне, если бы не слышал их разговора. Оказалось, что они 
давным-давно друг друга знают; панна Катря рассчитывает сделаться женой казака 
и нисколько не заботится о благославении пана подстаросты. Но это все бы еще 
ничего; самое важное то, что казак велел панне Катре за паном присматривать и 
не только ей, но ее мамке. Вот ты теперь и видишь, пан подстароста, важную ли я 
весть принес. Ведь, если б пана в его собственном доме окружили шпионы 
Хмельницкого, пан очутился бы у него совсем в руках.

Пан Чаплинский, как стоял в угрожающей позе перед Дачевским, так и замер. Лицо 
его побагровело, жилы надулись, глаза, казалось, хотели выскочить из орбит. 
Несколько минут он ничего не мог сказать, только тяжело дышал, сжимая рукоять 
сабли.

- Это, это... - пробормотал он, наконец, - это совсем невозможно!

Дачевский даже испугался; он подумал, что с паном Данилом делается удар. Он 
налил ему в стакан меду, и пан выпил одним духом.

- Ты вполне уверен, - проговорил он тогда, - что тебе все это не пригрезилось, 
и над тобою не пошутили ведьмы?

- Пану легко в этом убедиться, - отвечал Дачевский. - Пусть он пригрозит 
хорошенько девушке, она все и скажет.

- Да, правда, - проговорил пан Данило упавшим голосом, - я могу все узнать... А 
теперь, пан Дачевский, прошу извинения, я чувствую себя дурно и хочу отдохнуть.

Дачевский уехал, а пан Данило, выпроводив гостя, тотчас же послал за Катрей.

- Панночка спит, - доложил воротившийся слуга.

- Поднять с постели! - грозно прокричал пан.

Слуга быстро убрался, предчувствуя грозу.

Через четверть часа Катря с распущенными, вьющимися волосами, которые не успела 
собрать в косу, стояла перед паном и удивленно смотрела на него своими большими 
черными глазами. Она видела, что опекун гневен, чуяла, что ей сейчас за что-то 
достанется, но никак не ожидала заданного ей вопроса:

- С каким казаком ты сегодня виделась и что ты с ним говорила?

У Катри замерло сердце, она побледнела и должна была ухватиться за стоявшее 
подле нее кресло. С секунду они молча смотрели друг на друга, как два бойца, 
измеряющие свои силы перед поединком. Чаплинский знал, что эта девочка всегда 
его ненавидела; ходили темные слухи о том, что он присвоил себе ее хутор при 
помощи разных кляуз, и что девушка ничего из его лап назад не получит. Слухи 
эти дошли и до Катри. Но у нее были еще и воспоминания детства. Она помнила 
своего отца, дальнего родственника Данила, помнила, как тот говаривал, что пан 
Данило в конец разорил его, оттягал все, что можно, а теперь хочет присвоить 
себе и последнее.

Катря была не робкого десятка. Через минуту она уже овладела своим смущением, 
взглянула прямо в глаза пану и, гордо подняв голову, отвечала:

- Не скажу.

Пан Данило немного опешил. Он никак не ожидал, что девушка нисколько не 
попытается вывернуться, солгать. Но, сообразив с минуту, он принял иную тактику.