теперь выдайте нам провиант и затем расходитесь!

В несколько часов все нужное для воинов князя было доставлено, немировцы 
торопились выпроводить грозного пана и дали ему все, что могли.

Уезжая, Иеремия оставил в Немировке отряд в двести драгун, сам же отправился в 
глубь своих владений... Через несколько переходов, на одном из привалов, к 
князю явился драгун, израненный, утомленный, покрытый густой пылью. Немировцы, 
по удалении князя, пригласили один из гайдамацких загонов и с его помощью 
перерезали драгун; ему одному удалось только случайно спастись.

Вишневецкий тотчас же решил вернуться в Немиров, но на дороге он увидел 
скачущий навстречу ему небольшой отряд. Это был киевский воевода Тышкевич. 
Подъехав к Иеремии, он прерывающимся голосом проговорил ему:

- Как я рад, как я рад, что встретил князя! Князь один может спасти меня.

- Что с вами случилось, пан воевода? - спросил его князь.

- Кривонос напал на мою Махновку, он разорил соседний монастырь, а замком моим 
едва не овладел посредством хитрости; теперь мои жолнеры охраняют замок, но где 
им устоять... Может быть уже и поздно... Прошу, Бога ради, помочь мне...

- Так вы говорите на ваш замок напал Кривонос? - переспросил князь. Это вполне 
сходится с моими намерениями. Я иду к нему навстречу... Хотел было наказать 
своих мятежных хлопов, да теперь некогда с ними возиться!

Отряд князя отправился к Махновке и в сумерках прибыл к замку. Казацкая пехота 
уже разрушила деревянные стены, разбила ворота и бросилась на жолнеров. В этот 
момент сзади нее послышались крики воинов Вишневецкого. Они ударили на казаков 
и те очутились между двух огней. Уже ближайшие ряды казаков полегли; они, 
видимо, изнемогали, как вдруг в тылу отряда Вишневецкого появился Кривонос с 
конницей. Теперь князь Иеремия попал в западню. Казаки дружно и с фронта, и с 
тыла ударили на хоругви Вишневецкого.

- Ага, Еремка, не уйдешь от меня! - вскричал Кривонос и бросился на князя с 
копьем на перевес.

Еще минута и казак проколол бы князя насквозь, но тот быстрым движением 
повернул коня в сторону, сильно осадил его назад и, отбиваясь от противника, 
отступил к драгунам. Конница князя, теснимая Кривоносом, спешилась и, отражая 
удары неприятеля, шаг за шагом отступала... Ночная тьма, наконец, прекратила 
битву. Тышкевич, потерявший последнюю надежду на успех, советовал 
воспользоваться темнотой и уйти.

- Мы ничего не поделаем с казаками и только раздражим их, - говорил он, - а 
войско даром погубим. Если бы нам удалось занять замок, тогда другое дело, 
теперь же об этом и думать нечего...

Казаки оставили преследование и вернулись в Махновку. Воевода с князем увидели 
зарево пожара: горел замок, куда ворвались казаки, положив на месте жолнеров. 
Теперь уж нечего было защищать и с рассветом Иеремия отступил, предоставив 
казакам грабить окрестности.

Польское коронное войско постепенно собиралось под Константиновым. Лагерь 
раскинулся на огромном пространстве и казался скорее какой-то ярмаркой, а не 
военным лагерем. Все пестрело, переливалось всевозможными цветами: все было 
нарядно, роскошно. Каждый пан стоял, как маленький царек, окруженный своими 
подчиненными; у него были своя конница, своя пехота, около него располагались 
свои шляхтичи; бесчисленное множество слуг состояло при его громадном обозе. 
Паны рядились так богато, как будто собирались на пир: их бархатные кунтуши с 
дорогой меховой опушкой переливали всеми цветами радуг; на кунтушах ярко 
выделялись толстые золотые цепи, спускаясь на груди до пояса; на шапках 
красовались целые кисти драгоценных камней; сабли блестели дорогими рукоятками. 
Но паны щеголяли не одними нарядами; они привезли с собой и всю обстановку: 
чудный фарфор, массивное серебро украшали их столы; конфеты, варенья, дорогие 
вина подавались за их роскошными обедами. Спали паны на пуховиках в прекрасных 
кроватях; утром брали ванны или умывались в изящных серебряных тазах. Жолнеры 
еще в июне получили жалованье вперед за три месяца; теперь это жалованье из 
подражания панам было проедено и пропито и коронное войско, посланное для 
охраны страны, грабило и разоряло жителей не хуже неприятеля.

Вишневецкий тоже подошел со своим отрядом, но он стал под Константиновым, а а 
под Глинянами и намеревался действовать самостоятельно. Он был сильно оскорблен,
 что сейм не избрал его предводителем войска, и не хотел признать над собой 
начальство Заславского.

Был уже конец сентября, когда Хмельницкий подошел к небольшой речке Пилявке и 
расположился лагерем. Местность у Пилявки болотистая, а через речку устроена 
плотина; на другом берегу стояло польское войско, тоже подошедшее к реке.