Борман инициировал преследования всех, кого можно было отнести к 
категории гипнотизеров, астрологов и им подобных, хотя не существовало 
свидетельств того, что они повлияли на решение Гесса. Просто бывший заместитель 
фюрера был ипохондриком, страдавшим от целого букета психических комплексов и 
абсолютно не доверявшим официальной медицине. Он верил в силы природы и в 
мастерство знахарей и лечился — как, кстати, и Гиммлер — у знахаря и массажиста 
Феликса Керстена, который считал, что в данном случае причиной расстройства 
психики является сексуальное бессилие. Узнав об этом, Борман написал Гиммлеру, 
что перелетом в Шотландию Гесс, возможно, стремился продемонстрировать свою 
мужественность. 
      Примитивный реалист, Борман и прежде приходил в недоумение, выслушивая 
странные откровения своего патрона, которые не укладывались в рамки 
национал-социалистской идеологии. Теперь же он разослал гауляйтерам инструкцию, 
направленную против религиозных и оккультных кругов, предписывая самым 
решительным образом оградить общество от неопределенности и смуты; как 
клерикалы пугали людей неизбежным концом мира, так и предсказатели, ясновидцы, 
астрологи и гадалки твердили, что некие сверхъестественные силы природы выше 
политических и военных законов развития войны. Гауляйтерам следовало поработать 
над идеологическим просвещением населения, доказывая, что лозунги политических 
предсказателей опровергнуты практикой национал-социализма, всегда опиравшегося 
[289] на научное познание законов расы, жизни и природы. 
      Две недели спустя Розенберг, рейхсляйтер идеологии, получил от Бормана 
циркуляр, предписывавший принять меры, которые поощряли бы в народе изучение 
национал-социалистской идеологии, настоятельную необходимость которого 
подтвердили события прошедшей недели. Глава министерства пропаганды получил 
указание провести соответствующую чистку магазинов, торговавших книгами и 
периодическими изданиями, ликвидировав все материалы по астрологии и прочим 
лженаукам, основанным на вере в сверхъестественное. 
      Благодаря рвению Бормана эта кампания растянулась на несколько месяцев и 
привела к появлению огромного числа приказов, инструкций, циркуляров, 
разъяснений и прочих документов, на которые было потрачено неимоверное 
количество бумаги, чернил и рабочего времени. Маги и иллюзионисты надолго 
исчезли с большинства цирковых арен и подмостков варьете. Им разрешали работать 
только в том случае, если они подписывали обязательство (перед партией и 
гестапо) объяснять в конце представления технику исполнения своих номеров — от 
карточных фокусов до распиливания женщины, — доказывая тем самым, что ничего 
сверхъестественного в этом нет{41}. 
      Оказавшись шефом партийной канцелярии, Борман ринулся в бой, завоевывая 
для себя и своего ведомства главенствующее положение. Он понимал, [290] что 
вряд ли у него есть истинные друзья в среде рейхсляйтеров и гауляйтеров и что 
новое назначение наверняка увеличило ряды его недоброжелателей. Первым своим 
приказом он вновь утвердил в должностях всех партийных лидеров и дал понять: 
для любого у него найдется не только пряник, но и кнут. 
      Подчеркнув, что партийная канцелярия (а значит, и ее руководитель) 
действует под непосредственным руководством фюрера, с его ведома и по его 
приказам (что делало Бормана недосягаемым для критики), рейхсляйтер НСДАП 
привел длинный перечень своих достижений и заслуг, заключив его выводом, что 
для блага партии он «работал, как лошадь, и даже более, ибо у лошади есть 
возможность отдохнуть в выходные дни и поспать ночью», в чем он зачастую себе 
отказывал. 
      Борман был абсолютно уверен в поддержке фюрера и даже предложил всем, кто 
считал, что справится со столь ответственной работой лучше его, в ближайшее 
время лично заявить о своих претензиях Гитлеру, обещая немедленно выслать всем 
желающим приглашения к фюреру на ленч. Однако все уже понимали, чем обернутся 
эти мероприятия после того, как Борман получит полный список визитеров, не 
говоря уже о том, что Гитлер и сам мог вспылить, расценив подобные заявления 
как открытое неповиновение. 
      Всего через две недели после памятного сбора лидеров НСДАП, 29 мая 1941 
года, Гитлер подписал приказ о присвоении Борману правительственных полномочий 
на уровне министра и ввел его в состав совета министров по вопросам обороны на 
правах члена правительства. Кроме того, фюрер объявил, что в компетенцию главы 
партийной канцелярии отныне входят все аспекты, которые прежде — в соответствии 
с законами, постановлениями и декретами — находились в ведении заместителя 
фюрера. Таким [291] образом, Борману были даны все прежние прерогативы Гесса, 
за исключением официальных должностей министра и заместителя фюрера. Итак, 
Гитлер сдержал слово: формально Мартин не стал преемником Гесса. Но Борман не 
расстраивался: без громких званий и титулов он мог и далее оставаться в тени, 
сосредоточив в своих руках огромную реальную власть. 
      Весьма примечательно, что теперь рейхсляйтер НСДАП доводил приказы фюрера 
до сведения Ламмерса, который возглавлял административный аппарат правительства 
и осуществлял связи между главой государства и министерствами. Вопреки законам, 
Гитлер установил новый порядок в иерархии, о чем известил каждого руководителя 
правительства специальным письмом с грифом «Лично в руки!». Отныне фюрер правил 
самодержавно, восседая на троне в заоблачных высотах; шеф партийной канцелярии 
оберегал его от необходимости самому разбираться в ворохе многочисленных 
предложений, планов и просьб. Таким образом, Борман стал советником, 
интерпретатором и глашатаем высшей воли — и притом единственным!
      * * * 
      В то время его опаснейшими противниками были Геринг и Лей, принадлежавшие 
к высшим кругам нацистской иерархии и старавшиеся настроить против него самого