Гитлера. Инстинкт подсказывал Борману не затевать борьбу одновременно с обоими. 
Декрет Гитлера от 29 мая сохранил его влияние в правительственном секторе, но 
внутри партии Лей собирал союзников, надеясь, что без поддержки Гесса Борман не 
устоит. 
      4 июля 1941 года Борман отправился к Герингу, заранее испросив у того 
согласие на встречу. В ходе [292] беседы рейхсмаршал подчеркнул, что осведомлен 
о распространенном мнении, будто партией можно пренебречь, но сам его не 
разделяет. Борман же обратил внимание собеседника на попытки отдельных 
рейхсляйтеров создать некие группировки внутри НСДАП, чтобы проводить (каждый — 
в своей области) согласованную политику посредством законов, указов, циркуляров 
и пр. Поразмыслив, Геринг назвал подобные планы нереальными. После 
полуторачасовой беседы они пришли к соглашению. В заключение Борман просил 
рейхсмаршала немедленно обращаться к нему напрямую, если возникнут какие-либо 
идеи, в реализации которых партия сможет оказать поддержку. Сразу после этих 
переговоров рейхсляйтер НСДАП приказал своим помощникам Гельмуту Фридриксу и 
Герхарду Клопферу работать в тесном сотрудничестве с аппаратом Геринга. 
      Соглашение между ними было мерой временной, направленной против общих 
врагов всех рангов и званий. Оба стремились надеть узду на самовольных 
рейхсляйтеров и гауляйтеров. Теперь у Бормана появилась уверенность в том, что 
правительственный сектор его службы не подвергнется сокрушительному нажиму 
конкурента и ему не придется вести войну на два фронта. Пришло время начинать 
кампанию против бунтовщиков. Начало июня Гитлер полностью посвятил последним 
приготовлениям к нападению на Советский Союз и, предвкушая роль верховного 
командующего и отгородившись от всех государственных чиновников — исключение 
было сделано только для Бормана, — обживал ставку «Вольфшанце» («Волчье 
логово») в Восточной Пруссии. 
      Одновременно Борман сумел приобрести еще одного важного союзника (его 
высоко ценил Гитлер) в лице рейхсминистра Фрица Тодта, который возглавлял 
министерство вооружений и «Организацию Тодта» (ОТ) — особые полувоенные 
формирования [293] рабочих и инженеров, занятых в основном возведением 
фортификационных сооружений вдоль побережья Атлантического океана. Борман 
жаловался ему на негативные последствия, к которым вела раскольническая 
деятельность Лея вкупе с рядом рейхсляйтеров внутри партии. Альянс с Тодтом не 
стал для Бормана неожиданной удачей. Давние разногласия между Леем, как 
руководителем германского трудового союза, и Тодтом, как главой ОТ, были столь 
глубоки, что они не смогли даже договориться, кому отвечать за организацию 
торговых лавок в поселках строителей. Борман отметил для своих помощников: 
«Отвечая на мой вопрос, доктор Тодт сказал, что осуществление планов Лея 
недопустимо, поскольку это может полностью разрушить партию и нанести 
значительный ущерб планам правительства». 
      Долговременной целью Лея была полная власть над политическим корпусом, то 
есть власть как над самой партией, так и над ее вспомогательными структурами. 
Он не мог открыто обратиться к гауляйтерам с подобными предложениями, поскольку 
каждый из них оставался деспотом в своем округе и смертельным врагом 
центральной власти. Поэтому Лей постарался привлечь рейхсляйтеров, которые 
наравне с ним хронически страдали от посягательств на свои властные полномочия, 
пообещав им твердо соблюдать границы ведомственной компетенции. Установив 
жесткий порядок внутри самой НСДАП, он рассчитывал предотвратить вторжение 
партийной канцелярии в чужие сферы деятельности. Ему удалось заручиться 
поддержкой многих рейхсляйтеров, среди которых выделялись влиятельные фигуры 
Фрика, Франка и Розенберга. Лей начал открытую войну, объявив, что не партийная 
канцелярия, а его организационный отдел должен принимать решения относительно 
назначений внутри партии. В этом состоял [294] ключевой момент стратегии Лея; 
он полагал, что, взяв верх на этом направлении, обеспечит себе общую победу. 
Дело же обернулось так, что эта битва стала его Ватерлоо. 
      Борман подошел к решающей схватке во всеоружии, но ему чрезвычайно важно 
было закрепить свои позиции третьим декретом. Первые два определили его 
положение, третий же должен был обеспечить ему особые полномочия. Он уже 
написал набросок соответствующего указа и передал его помощникам для 
окончательной доработки. Фридрикс настаивал на соблюдении особой осторожности, 
ибо ситуация не требовала немедленного обращения к фюреру с таким предложением, 
да и среди гауляйтеров оно могло вызвать взрыв недовольства. К тому же в 
порядке консультации Гитлер мог ознакомить с проектом самого Лея. 
      Борман решил придержать декрет до тех пор, пока не подготовит фюрера 
соответствующим образом, и в качестве первого шага сообщил хозяину о 
наметившихся тенденциях к расколу среди рейхсляйтеров. Он тщательно следил за 
тем, чтобы не дать повода заподозрить себя в каких-либо интригах, и во время 
ежедневных докладов старался всеми возможными способами внушить хозяину 
уверенность в том, что слуга ни в малейшей степени не наделен властью 
действовать самостоятельно, но верно и хорошо трудится над тем, что 
представляется особенно важным для господина. А партийная канцелярия ныне 
является структурой, никоим образом не отделенной от фюрера и подчиняющейся 
непосредственно ему. 
      Лей не получил от Бормана вразумительных ответов по сути своих запросов и,
 потеряв терпение, 1 июля направил ему резкое послание, потребовав передать его 
ведомству досье на всех руководителей, назначения которых утверждались фюрером. 
Он заявил, что конфликт будет окончательно исчерпан лишь [295] после передачи 
ему всех личных дел, хранившихся в партийной канцелярии. 
      Это письмо догнало Бормана в «Вольфшанце» в тот самый день, когда там с 
радостью подсчитывали потери Советов под Минском и рассчитывали на новые