Германии и условия Версальского договора. Ему выпало в течение нескольких 
последовавших лет оказывать решающее влияние на судьбу Мартина Бормана, хотя 
последний — человек абсолютно невоенный и бюрократ по складу характера — не 
имел ничего общего с искателем приключений, возглавившим объединение 
военизированных отрядов. 
      Однако в «период борьбы» (так члены НСДАП называли время до прихода 
партии к власти в 1933 году) для приобретения необходимой репутации и 
обеспечения партийной карьеры огромное значение имел стаж пребывания во 
фрейкорпах. Решив связать свое будущее с националистическим движением, Борман 
искал способ присоединиться к организации боевиков, хотя отнюдь не рвался 
участвовать в уличных стычках, драках и перестрелках. Так или иначе, он 
определил свой выбор и ждал теперь удобного случая сделать очередной серьезный 
шаг, необходимый для националиста с большими амбициями. [20]
      * * * 
      Сельские рабочие, многие из которых трудились здесь годами, начинали 
понимать, что работодатели их обманывали: при редких выдачах заработка из-за 
галопирующей инфляции деньги заметно обесценивались к моменту их получения. 
Помещики же хранили продукцию в амбарах, и она с каждым днем дорожала. Многие 
покидали поместья, другие стали бунтовать. Тогда землевладельцам пришла идея 
дать на своих землях приют бойцам фрейкорпов. Они полагали, что эти 
подразделения с готовностью согласятся на такое предложение, ибо стычки с 
коммунистами и приграничные инциденты остались в прошлом, и правительство не 
только тяготилось их содержанием, но и побаивалось, памятуя, что некоторые 
отряды оказали поддержку путчу 1920 года. Землевладельцы сочли своим 
«патриотическим долгом» сохранить вооруженные банды националистов на случай 
непредвиденной опасности (намек на возможность революционных выступлений 
«красных»). А до того времени боевики могли бы выполнять сельские работы и 
обеспечивать защиту поместий от выступлений революционно настроенных 
бездельников, воров и мародеров. Однако отряды Россбаха из боевых дружин 
превратились в вооруженные формирования без определенных целей, и лишь 
отдельные подразделения принимали активное участие в негласной борьбе против 
коммунистов и в проведении саботажа на предприятиях Рура, оккупированного 
Францией и Бельгией. В итоге ни фрейкорповцы, ни помещики не были довольны 
результатами этого шага. Землевладельцы вскоре поняли, что их новые помощники 
предпочитают охотиться за юбками и пить шнапс, а не выполнять полезную работу. 
      Удобный случай вполне комфортно устроиться во фрейкорпе подвернулся 
Борману в 1922 году, когда [21] было принято решение разместить в Герцберге 
пятнадцать бойцов Россбаха. Они отказались поселиться в бывшей конюшне, и 
владельцев домов в ближайших окрестностях попросили обеспечить им постой. 
Официально движение фрейкорпов было запрещено федеральным правительством, как 
представляющее угрозу для государства, и тогда просто изменили его название, 
ничего не меняя по сути. Штаб движения по-прежнему находился в Берлине, а 
местное бюро — в Мекленбурге. После очередного запрещения название вновь 
изменили — теперь организация Россбаха получила вывеску «Союз 
сельскохозяйственного профобучения». Бывший полковник Герман фон Трайенфельз, 
возглавлявший местных правых радикалов, решил посодействовать размещению людей 
Россбаха в окрестностях Пархима и поручил это дело своему способному молодому 
управляющему. 
      Так Мартин Борман приобрел первый опыт полулегальной деятельности, притом 
сам он ничего противозаконного не совершал. В его обязанности входило 
обеспечивать связь со штабом ассоциации и доводить приказы начальства до 
отдельных групп, рассредоточенных в сельских районах. Он также распоряжался 
деньгами общей кассы своего отряда, которые удерживал из выплат Россбаха и 
хранил на банковском счете. Эта штабная деятельность обеспечила ему 
определенный авторитет среди рядовых фрейкорповцев. Дополнительный вес ему 
придавал тот факт, что он работал у фон Трайенфельза, связанного с руководством 
партии националистического толка. 
      Эту партию в 1922 году основали люди, считавшие ДНФП недостаточно 
радикальной. В их число входили депутаты рейхстага Рейнольд Вулле и Альбрехт 
фон Граефе, Теодор Фрич и писатель Артур Динтер (впоследствии гауляйтер НСДАП в 
Тюрингии). Играя на высокой инфляции, девальвации марки, возраставшем страхе 
перед коммунистами и большевиками [22] и негодовании общества, оскорбленного 
оккупацией Рура французами, партия быстро набирала сторонников в северных 
округах Германии. На юге и в Саксонии она уступала Гитлеру и его НСДАП 
(национал-социалистская немецкая рабочая партия). Внешне партии поддерживали 
дружеские отношения — Гитлер не оспаривал позиции партии свободы на севере (в 
большинстве этих областей НСДАП была попросту запрещена). Однако втайне они 
пытались схватить друг друга за горло. Граефе и Вулле считали Гитлера и его 
баварских соратников папистами, антипруссаками и подражателями итальянского 
фашизма. Гитлер же высмеивал политических слепцов-идиотов, реакционеров и 
фанатиков с севера. 
      В этих условиях управляющий поместьем предпочел разделить убеждения 
своего хозяина, хотя заметил, что НСДАП менее косна в идеологическом отношении. 
Не прошел мимо его внимания и ловкий прием лейтенанта Россбаха (тот после серии 
запретов в конце концов разместил свой штаб в Берлин-Ванзее, замаскировав его 
под «Германское информационное бюро»), который состоял одновременно в обеих 
партиях, уверенный, что одна из них непременно окажется у власти. На самом деле,
 конечно, не было резкого разграничения между группами, объединениями и прочими 
формированиями крайне правых. Все они запасались оружием, рисовали свастики на 
касках и распевали разные стихи на одну и ту же старую мелодию британских