Но теперь фюрер ограничил полномочия Лея, разделив властные функции, — 
тактика, которой он неизменно следовал в подобных ситуациях. Отдел аграрной 
политики во главе с Дарре стал независимым, а принятие всех политических 
решений было доверено вновь образованному центральному политическому комитету 
под руководством Рудольфа Гесса. 
      В последние недели 1932 года не верилось, что партия скоро опять 
поднимется. Антинацистские газеты, оценивая события уходившего года, окрестили 
его годом политической смерти Гитлера. Тот, со своей стороны, держался 
невозмутимо. 18 декабря он сказал гауляйтеру Галле Рудольфу Йордану: «Через 
несколько недель мы возьмем свое». 
      То же самое фюрер, приехав в Мюнхен на праздники, пообещал своим 
функционерам в «коричневом доме». Как обычно, он выступил сначала в своих 
мюнхенских апартаментах, а вторую речь произнес в Оберзальцберге. 
Рождественские праздники в доме Борманов, к тому времени уже переехавших в 
Пуллах, прошли скромно, но супружеская чета не сомневалась в грядущей победе: 
они слишком углубились в политику и больше полагались на веру, чем на разум. 
[108] 
      Впрочем, Мартин знал, что многие лидеры германской экономики были готовы 
бросить НСДАП спасательный круг. Они и прежде перечисляли в «Фонд пособий» 
немалые средства, но теперь ряды сторонников из числа финансовых и промышленных 
воротил резко пополнились чрезвычайно крупными фигурами. Например, оставил 
последние сомнения и решил принять сторону Гитлера сам Крупп! 
      Он сам приложил немало усилий для организации встречи, состоявшейся в 
январе 1933 года в доме банкира Курта фон Шредера. В числе приглашенных 
магнатов был граф Ганс Родо фон Альфенслебен — влиятельнейший промышленник Рура,
 владевший огромными земельными угодьями в Пруссии и состоявший в правлении 
«Дойче банка». Гитлер и Франц фон Папен предложили план объединения НСДАП и 
германской националистической партии, что позволило бы добиться победы на 
выборах. Граф фон Альфенслебен поддержал Гитлера и тем обеспечил одобрение 
программы прочими участниками. Никто не должен был знать об их решении, но 
пресса разнесла эти сведения, получив информацию от разведывательной службы 
Шлейхера, и предупредила о готовящемся свержении канцлера. Так функционеры 
«коричневого дома» узнали, что их вождь собирает силы для очередной атаки. 
      17 января Гитлер разместил в берлинском отеле «Кайзерхоф» свою 
штаб-квартиру со всем эскортом и советниками. Но только приближенные знали, с 
кем именно ведутся переговоры, какие решения принимаются и кто поддерживает его 
претензии на пост канцлера. Геббельса же отправили в Мюнхен для подготовки к 
работе нового ведомства — министерства пропаганды, и он записал в дневнике: «От 
волнения не нахожу себе места, ибо в Берлине события развиваются быстро и 
неотвратимо». А в субботу, 28 января, сотрудники «коричневого дома» узнали, что 
канцлер Шлейхер ушел в отставку. Кто займет его место? [109] 
      Утром в понедельник, 30 января, Гитлер прибыл в президентский дворец в 
сопровождении Папена, Гугенберга, друзей-партийцев Флика и Геринга и прочих 
деятелей — словом, со свитой потенциальных министров. Сотрудники «коричневого 
дома» сидели в кабинетах без дела, не в силах заниматься повседневной работой. 
Партия никогда не была так близка к власти. Пытаясь погасить нервное напряжение,
 они выглядывали в окна и видели все тот же противный пасмурный зимний день и 
понурых прохожих, не задумывавшихся, что в эти часы решались их судьбы. 
      Ровно в полдень раздался звонок из Берлина, положивший конец волнениям: 
Гитлер стал канцлером. По зданию загромыхали сапоги, захлопали двери, весть 
разносилась по «коричневому дому», вздымая шквал ликования, радостного смеха, 
объятий, рукопожатий, заставляя забыть о соперничестве и вражде. Они победили! 
Пора браться за дело! 
      Если бы речь шла о возникновении, возвышении и конце третьего рейха, 
сейчас следовало бы начать новую главу, ибо 30 января 1933 года предыстория 
закончилась, на свет появилось ужасное государственное образование под 
названием третий рейх и начало свое невообразимо быстрое и уродливое развитие. 
Но эта книга посвящена деятельности и судьбе отдельного индивидуума, «рядового 
гражданина», чье понимание смысла и цели жизни не отличалось от позиции 
миллионов его соотечественников. Тогда никто не мог знать, что он обладал 
способностями, которые вознесут его над массами, что он вовсе не был обычным 
середнячком... Тогда казалось вполне естественным, что в штормовые месяцы 
революционного «национального возрождения» администратор «Фонда пособий» был 
именно тем, кем был. 
      Как и прочих членов партии, Бормана захватил бурный поток небывало 
активной деятельности: национал-социалисты взялись переделывать страну по [110] 
своему разумению. Нарукавная повязка со свастикой и коричневая форма 
предоставили — по крайней мере на некоторое время — каждому, кто надел их, 
столько могущества, сколько он мог пожелать. В первые недели триумфа 
национал-социалисты почти не снимали сапоги: маршировали торжественным строем, 
проводили бесчисленные митинги и, не встречая уже никаких препятствий со 
стороны полиции, организовывали демонстрации против «старого порядка». Они 
развешивали на домах свои флаги, наполняли улицы истошными речами и шумными 
театрализованными шествиями. 
      «Старые бойцы» считали, что пришла пора получить компенсацию за 
предыдущие тяжелые годы лишений и гонений — годы «самоотверженной службы на 
благо партии». Наиболее ограниченные обрадовались возможности за небольшую 
плату служить во вспомогательных отрядах полиции и наслаждались своей властью, 
сгоняя «красных» за колючую проволоку импровизированных концентрационных 
лагерей. Более находчивые и амбициозные стремились обеспечить себе хорошую