прифронтовых округах. Некоторые города и деревни сдаются без сопротивления, 
хотя многие жители еще способны держать оружие... Зачастую одного энергичного 
человека достаточно, чтобы круто изменить развитие событий». Однако в партийном 
руководстве на местах явно не хватало людей, желавших (и способных) возглавить 
борьбу. В таких случаях надлежало привлекать деятельных и фанатичных нацистов. 
В каждой провинции, не захваченной пока врагами, следовало назначить пять 
уполномоченных лидеров. Причем каждый из них должен был быть одновременно 
офицером, умелым организатором и убежденным национал-социалистом — с таким 
«набором» не приходилось рассчитывать на снисхождение противника. 
      В середине марта этих ультрапатриотов собрали в [447] тренировочном 
лагере в олимпийской деревне Вустерзаузен под Берлином. Обучали их инструкторы 
партийной канцелярии. Будучи посредственным оратором, Борман в основном 
обращался к ним посредством листовок. «Вы наделены всеми необходимыми 
полномочиями. Опираясь на опыт и непоколебимую волю к победе, вам следует 
остановить противника; враг должен понести невосполнимые потери. Наша цель — не 
эвакуация, а организация упорного сопротивления на каждом клочке земли. Каждый 
город, каждая деревня должны превратиться в неприступную крепость. Необходимо 
ставить в строй каждого, кто в состоянии держать оружие, и расстреливать всех 
дезертиров и тех, кто отказывается исполнить свой долг». Эти меры не укрепили 
оборону, но тысячи немцев погибли от рук этих патриотов-фанатиков. 
      Идея «Вервольфа» — подпольной партизанской организации — потерпела фиаско.
 10 марта 1945 года Борман предписал гауляйтерам приступить к осуществлению 
специальных операций в тылу врага. Под флагом «Вервольфа» должны были 
объединиться все добровольцы, готовые взрывать вражеские склады, пускать под 
откос поезда, разрушать линии связи и электропередачи, готовить тайные 
взлетно-посадочные полосы для немецкой авиации во вражеском тылу. Геббельс 
активно поддерживал идею проведения таких операций и развернул широкую кампанию,
 прославляя «оборотней, наводивших ужас в стане противника». На самом же деле 
их «операции» оказались абсолютно неэффективны: изгороди из колючей проволоки 
были сметены танками, а несколько метких выстрелов снайперов привели к тому, 
что союзники открывали шквальный огонь при малейшем подозрении на засаду 
«Вервольфа» — не из страха, а с целью беспощадного подавления всякого 
сопротивления. 
      Нет необходимости пояснять, что в последние недели войны трудно было 
найти национал-социалистов, [448] готовых погибать за фюрера, народ и отечество.
 Даже гауляйтеры не верили в победу, питая лишь призрачные надежды на 
чудо-оружие, которое со дня на день обещали им комиссары Бормана. И уж конечно, 
никто лучше рейхсляйтера НСДАП не знал, что такого оружия не существует.
      * * * 
      Зато существовало рукотворное чудо Бормана — подпольный зародыш 
«четвертого рейха». Подготовленный к началу сороковых годов южноамериканский 
плацдарм для завоевания мирового господства{63} предполагалось использовать в 
качестве безопасного приюта для глав разгромленного фашистского рейха. Наличие 
немецких общин, многолетнее политическое и экономическое сотрудничество с 
правителями этих стран, пестрота национального состава населения (в котором 
преобладали иммигранты), огромная территория континента (было где бесследно 
исчезнуть) — вот основные факторы, благоприятствовавшие исходу нацистских бонз 
и преступно нажитых капиталов из Германии в Южную Америку. Часть золота Борман 
оставил в Европе, чтобы в случае необходимости оно было «под рукой». Последнее 
посещение альпийских шахт — эти инспекционные поездки стали особенно частыми в 
первые месяцы 1945 года — отмечено в его дневнике датой 18 марта. 
      В конце апреля Мартин Борман сделал выбор варианта своего бегства, о чем 
известил телеграммой своего помощника Хуммеля: [449] 
      «22.04.45 Оберзальцберг. Хуммелю.
      С перемещением за океан на юг согласен.
      Рейхсляйтер Борман».
      Борману оставалось сделать последний шаг — не только фактически занять 
трон фюрера «четвертого рейха», но и официально унаследовать его! Что ж, 
прирожденному психологу, обладавшему огромным опытом манипулирования Гитлером и 
хорошо изучившего повадки своих конкурентов, решение этой задачи не составило 
труда. Прежде всего следовало дождаться опрометчивых действий конкурентов — а 
они не могли не ошибиться в часы агонии третьего рейха. 
      28 апреля 1945 года в рейхсканцелярию фюрера пришла радиограмма от 
Германа Геринга: 
      «Ввиду Вашего решения остаться в Берлине согласны ли Вы с тем, чтобы я 
немедленно принял на себя — в качестве Вашего преемника на основе закона от 29 
июля 1941 года — общее руководство рейхом с полной свободой действий внутри 
страны и за ее пределами? Если я не получу ответа до 10 часов вечера, я буду 
считать это подтверждением отсутствия у Вас свободы действий... и буду 
действовать во имя блага нашей страны и нашего народа...»
      В ночь на 29 апреля рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер бросил своего фюрера и 
сбежал из Берлина. 
      Итак, основные конкуренты скомпрометировали себя! Один посмел заявить о 
своих претензиях на высшую власть, другой предал в трудную минуту! Гитлер был 
полностью подавлен и сдался чувству обреченности, став податливым мягким воском 
в руках умелого мастера психологической интриги. В ночь на 29 апреля Борман 
сообщает фюреру о позорной смерти лидера итальянских фашистов Бенито Муссолини, 
который вместе со своей любовницей Кларой Петаччи был расстрелян партизанами, а 
трупы обоих были повешены [450] на столбах вниз головой. Конечно, Гитлер не мог 
не содрогнуться от страха при мысли о расправе, которая могла быть уготована