представителей нацистской верхушки, никогда по уровню властных полномочий не 
уступавшего министру оккупированных территорий в том, что касалось восточных 
земель. Но в отличие от Розенберга Гиммлер никогда прежде не был сторонником 
компромиссов со славянами. Почувствовав, что остался вовсе не у дел, Розенберг 
официально известил Бормана о своем отказе участвовать в обсуждении вопросов, 
касавшихся восточных народов, и о снятии с себя ответственности за выработку 
восточной политики партии. Более того, он потребовал, чтобы Борман разослал в 
партийные ведомства меморандум с заявлением о том, что рейхсминистр 
оккупированных восточных территорий всегда имеет правильное понимание проблем и 
стремится к осуществлению верных шагов, но ему мешают гнусные интриги. 
      Борман проигнорировал эти требования. На состоявшуюся в середине ноября в 
Праге торжественную церемонию по поводу образования «русской освободительной 
армии» (в строю РОА стояли несколько рот деморализованных, потерявших всякую 
надежду [433] беженцев) Розенберга не пригласили. Приняв новый курс, 
рекомендованный Розенбергом с самого начала, Борман стал искать виновного в том,
 что прежде проводилась иная политика. Очевидный ход: кто был главной 
административной фигурой на Востоке, тот и несет ответственность за все ошибки! 
Объяснение: министр оккупированных восточных территорий проводил «колониальную 
политику плюралистическими методами» и не смог своевременно разобраться в 
проблеме и направить работу с массами в нужное русло. 
      Розенбергу удалось-таки «по личным каналам» переправить непосредственно 
фюреру объяснение случившегося; в послании он перечислял свои действия, 
разоблачал интриги противников и просил восстановить свое честное имя. Однако 
Гитлера не интересовала правда. Наоборот, он воздал новые почести Борману! Ясно,
 за что: рейхсляйтер НСДАП нашел человека, на которого можно было свалить вину 
за все ошибки, грехи и промахи, допущенные в ходе восточной кампании. [434]
      Агония 
      Многих нацистских лидеров пугала перспектива восшествия Бормана на 
фюрерский трон после смерти Гитлера, но и при жизни нынешнего правителя они не 
чувствовали себя в безопасности: секретарь фюрера был могуществен и беспощаден 
к недругам. Так, для охраны своей резиденции Каринхале, где располагался и штаб 
люфтваффе, Геринг использовал дивизию десантников, готовых отразить любые акции 
серого кардинала. Альфред Розенберг поддерживал тесные связи с группой лидеров 
гитлерюгенда, которые в союзе с Аксманом планировали помешать рейхсляйтеру 
НСДАП стать преемником Гитлера. Казначей Шварц не сомневался, что Борман одним 
ударом сметет всю «старую гвардию» в тот самый день, когда придёт к власти. 
      Другие, подобно Эрнсту Кальтенбруннеру и шефу гестапо Генриху Мюллеру, 
безоговорочно подчинялись Борману. Третьи — к их числу принадлежали 
группенфюрер Фегелейн, старший адъютант фюрера генерал Вильгельм Бургдорф и 
последний начальник штаба вермахта генерал Ганс Кребс — старались поддерживать 
с ним приятельские отношения, обращались к нему на «ты» и с готовностью 
принимали его приглашение распить бутылку вина. Наконец, глава организационного 
отдела партии Роберт Лей, потерпевший поражение в борьбе за [435] власть, молча 
раскланивался с Борманом во время своих визитов в ставку. 
      Капитан Герхард Боддт, появившийся в ставке в феврале 1945 года, так 
описывал человека, порой уже не скрывавшего своей власти над Гитлером: мужчина 
приблизительно лет сорока пяти, чуть ниже среднего роста, коренастый, с бычьей 
шеей, почти тяжеловес; круглое лицо с сильными скулами и прямым носом полно 
энергии и твердости; в темных глазах — коварство и беспощадность. 
      Верный правилу доводить дело до конца, упорно и терпеливо идти к цели, 
Борман не собирался сдаваться. Чем дольше продлится война, тем больше будет 
времени для подготовки собственного спасения, тем больше будет шансов наилучшим 
образом заложить основы будущего реванша. Естественно, на словах рейхсляйтер 
по-прежнему отстаивал лозунг «Война до победного конца», который вполне 
соответствовал главной цели: выиграть время. При этом формула «победы» была так 
же незатейлива, как и большинство пропагандистских клише: в конце концов, гений 
фюрера и его непобедимый дух одержат верх и будет сделан тот самый шаг, который 
повергнет врага в прах. В этой ситуации назначение рейхсляйтера НСДАП — 
заставить народ отдать все силы борьбе и оградить фюрера от всего, что могло 
отвлечь вождя от высоких целей или подорвать его веру в провидение. Попытка 
покушения доказала: повсюду царила измена. Все старались спасти лишь 
собственную шкуру, а потому должны были погибнуть, чтобы Германия — естественно,
 вместе с избранными — смогла выжить. Упорно отвергая очевидную неизбежность 
катастрофы, рейхсляйтер НСДАП при каждом удобном случае — во всех циркулярах и 
телеграммах, на всех конференциях и совещаниях, даже в письмах жене — 
провозглашал, что окончательная победа непременно останется за германским 
оружием. С каждой неделей [436] враг приближался, времени оставалось все меньше,
 деятельность Бормана становилась все более лихорадочной, требования 
ужесточались. Но в письмах Герде ни разу не прозвучала нотка сомнения в 
возможности спасения. 
      Чтобы твердо держать бразды правления, приходилось неустанно проводить 
перетряски и чистки. 16 августа 1944 года Борман приказал своим помощникам 
Клопферу и Фридриксу составить обширный (и секретный!) список лиц, достойных — 
в случае отставки нынешних руководителей — назначения на такие ответственные 
должности, как посты рейхсминистров, государственных секретарей, гауляйтеров, 
рейхсляйтеров и глав ведомств. Из соображений секретности список существовал в 
единственном рукописном варианте. В случае увольнений некоторых чиновников 
Борман предполагал соответствующие управленческие функции передать 
непосредственно в ведение партийной канцелярии. Например, такой шаг он 
запланировал в отношении организационного отдела НСДАП на тот случай, если бы