нерешителен в вопросах назначений, особенно в тех случаях, когда дело касалось 
бывших фаворитов. Так, даже в конце 1944 года фюрер по-прежнему колебался и не 
принял решение относительно нового хозяина Вены. Поэтому Борман направил туда 
сразу двоих: своего помощника Фридрикса и Кальтенбруннера, ставшего преемником 
Гейдриха. 
      Оба посланника — порознь — получили указания составить отрицательные 
отзывы о деятельности Шираха. Однако даже таким образом не удалось добиться от 
фюрера решительных действий. С одной стороны, Гитлер опасался негативной 
общественной реакции, поскольку лидер молодежной организации пользовался 
популярностью не только в третьем рейхе, но и в странах-союзницах. С другой 
стороны, заместитель Шираха в гитлерюгенде Артур Аксман тоже был фигурой 
влиятельной и энергично поддержал своего босса. Эта парочка представляла 
определенную опасность даже для рейхсляйтера НСДАП. От своего осведомителя 
Мюллер получил тревожные сведения (и известил об этом Бормана): Ширах и Аксман 
располагают неопровержимыми доказательствами того, что в шести случаях 
рейхсляйтер НСДАП неверно информировал Гитлера; основываясь на ложных сведениях,
 фюрер принимал решения, которые привели к негативным последствиям; оба 
намерены добиваться аудиенции фюрера. Борман понимал, что подобная акция со 
стороны противников не повергнет его в прах, но непременно повредит его личным 
доверительным отношениям с Гитлером. Готовность врагов к решительным действиям 
заставила его ускорить собственную атаку, чтобы заблаговременно нанести Шираху 
решающий удар. [430]
      * * * 
      Еще в 1943 году Розенберг вступил в противоборство с Геббельсом, 
потребовав, чтобы пропаганда на восточных территориях перешла в его ведение. 
Гитлер, как обычно, принял двусмысленное решение, и соперники принялись 
заваливать канцелярию депешами с новыми аргументами. Естественно, фюрер поручил 
Борману разобраться в конфликте. Тому схватка между конкурентами была на руку, 
и он тянул с решением и поддерживал накал борьбы аж до декабря 1943 года. В 
конце концов Борман избрал в союзники Геббельса и представил Гитлеру дело в 
таком свете, что тяжбу выиграл рейхсминистр пропаганды. 
      Ни пропагандистская программа Геббельса, ни кампания Розенберга по 
примирению не нашли понимания у населения восточных территорий. Кроме того, — 
существенный момент, который отметили и местные жители, — активная деятельность 
такого рода началась лишь после того, как победы сменились отступлением, в 
результате чего германские войска оставили огромные пространства. Только летом 
1944 года Гитлер и Борман согласились на создание добровольных союзнических 
воинских формирований из представителей восточных народов. Гиммлеру было 
позволено то, чего прежде не позволили ни Розенбергу, ни вермахту: сотрудничать 
с генералом Власовым. Причем министр оккупированных территорий даже не был 
извещен об этом. 
      В августе 1944 года, когда советские войска подходили к Варшаве, а 
союзники на французском и итальянском театрах приближались к рубежам Германии, 
Розенберг решил, что настал удобный момент напомнить о своем плане. Однако 
теперь он был королем без королевства. От всего прежнего блеска и могущества 
остался только персонал его представительства в Берлине, старавшийся оправдать 
[431] свое существование оказанием помощи добровольцам с восточных территорий, 
спасавшимся бегством от наступавших советских войск. Розенберг полагал, что 
теперь ему разрешат сотрудничать с Власовым, и обратился к Борману с просьбой 
организовать встречу с фюрером для обсуждения этого вопроса. Однако Борман 
ответил, что у Гитлера нет свободного времени, поскольку он полностью занят 
военными проблемами, и даже не соблаговолил сообщить Розенбергу о полномочиях, 
данных в этом отношении Гиммлеру. 
      7 сентября 1944 года министр оккупированных территорий направил Борману 
письменное обращение, настаивая на том, что «даже в нынешней трудной обстановке 
не следует забывать об этом резерве: мы можем привлечь под ружье несколько 
миллионов восточных рабочих, которых привезли в Германию и которые теперь 
оказались в одной лодке с нами». Он полагал, что при умелой работе под 
знаменами «освободительной армии» можно собрать четыре-пять миллионов союзников.
 Розенберг заявил, что подготовил план действий, который хотел бы обсудить 
лично с фюрером. Тем самым он давал понять, что считает Бормана ответственным 
за провал восточной политики. Кроме того, Розенберг подчеркнул: «Если вы и 
сейчас откажете в содействии своевременному и правильному решению этой проблемы,
 то вся ответственность ляжет на вас». 
      Поскольку все обращения, посланные непосредственно Борману, 
регистрировались лишь его канцелярией и оставались без ответа, на сей раз 
Розенберг действовал иначе: он направил письмо Борману в «Вольфшанце» через 
канцелярию Ламмерса. Ламмерс должен был зарегистрировать и ответ — значит, 
Борману следовало ответить, поставив Ламмерса в известность о сути своего 
ответа! Однако Борман оказался далеко не так прост. В ответе от 18 сентября он, 
[432] во-первых, назначил совместную встречу Гитлера, Розенберга и... Гиммлера! 
Во-вторых, на случай непредвиденного переноса встречи Розенбергу следовало 
переслать Борману перечень своих предложений, дабы ни при каких обстоятельствах 
«не допустить промедления в важном и срочном деле». 
      Будучи неоднократно обманутым, министр оккупированных территорий решил 
выждать, не отсылая Борману своих набросков. И действительно, уже 22 сентября 
пришло уведомление о том, что Гитлер не сможет принять его в ближайшем будущем. 
А 26 сентября партийная канцелярия распространила сообщение «О статусе генерала 
Власова», в котором сообщалось о передаче вопроса о взаимодействии с 
переметнувшимся генералом на рассмотрение Гиммлера — единственного из