отклонил план Розенберга об особом статусе Украины. 
      Когда министр оккупированных территорий выступил с проектом 
предоставления ограниченной автономии Прибалтике, Борман сразу понял, что и 
этот план обречен на провал. Он выступил с критикой проекта Розенберга и 
получил похвалу и поддержку фюрера, заявившего, что не допустит создания 
«Соединенных Штатов Прибалтики» и что отныне и навсегда эти земли стали 
неотъемлемой частью третьего рейха. 
      Впрочем, это не помешало Гиммлеру втайне рекрутировать в войска СС 
эстонцев и латышей: если надо воевать и погибать, тут уж не до расовых различий.
 Он сформировал несколько батальонов, в составе которых насчитывалось около 
пятидесяти тысяч украинцев, казахов, татар и представителей других 
национальностей. Рейхсфюрер СС ссылался на недостаточную численность своих 
войск, которым приходилось не только вести борьбу против партизан, но и 
затыкать дыры на фронте. Да и вермахт к тому времени уже рекрутировал в 
восточных странах сотни тысяч человек добровольцев («hilfswillige»), которые 
служили на фронте водителями, автомеханиками и поварами. [370] 
      «Дорогой Мартин, — писал Гиммлер в марте 1943 года, — пожалуйста, 
проинформируй фюрера о том, что вермахт выносит планы с целью создания русской 
освободительной армии. Кажется, до недавнего времени это противоречило 
намерениям Гитлера. Пожалуйста, сообщи мне о решении фюрера».
      Подозрения Гиммлера были небезосновательны. Кейтель и Йодль намеревались 
поставить во главе русских военных формирований бывшего советского генерала 
Андрея Власова, попавшего в плен в 1942 году. Геббельсу понравились планы 
военных — ведь такой поворот событий раскрывал перед ведомством пропаганды 
новые перспективы. Однако Гитлер, поддержанный Борманом, остался непреклонен: 
«Мы никогда не будем способствовать созданию русской армии. Чем больше русских 
рабочих будет завезено в Германию, тем больше немцев смогут участвовать в 
войне». В середине мая Борман распространил специальный указ фюрера, 
запрещавший принимать самостоятельные решения такого рода. Рейхсляйтер НСДАП 
считал, что восточные народы следует покорять и подавлять, а не стремиться к 
налаживанию с ними дружественных или союзнических отношений. Он подкреплял свою 
точку зрения следующим утверждением: лишь освободив себя от каких бы то ни было 
обязательств перед «недочеловеками», немцы смогут получать с восточных 
территорий достаточное количество продуктов. Поэтому следовало беспощадно 
расправляться со всеми проявлениями сопротивления и недовольства. [371]
      Секретарь фюрера 
      В начале 1943 года произошел окончательный перелом в негласном 
соперничестве Бормана и Ламмерса: последний стал передавать документацию для 
фюрера через партийную канцелярию — отступил! Несмотря на постоянную тесную 
совместную работу с Гитлером, Ламмерс так и не стал в полной мере его 
доверенным лицом. Часто бывая на ночных чаепитиях, присутствуя при обсуждении 
важнейших проблем, формально (и долгое время практически) обладая правом 
первого советника в отношении назначений на правительственные должности, 
начальник рейхсканцелярии так и остался на приличной дистанции от фюрера. 
Вначале многие чиновники посмеивались над потугами Бормана, с безоглядной 
решимостью разъяренного быка пробивавшего себе дорогу через бюрократические 
частоколы. Но вскоре стало ясно: безапелляционность и необыкновенный дар 
бюрократа — умение несколькими фразами, полностью соответствовавшими сути 
распоряжений фюрера, подстроить под себя отдельные узлы большой бюрократической 
машины — приведут в конце концов к тому, что вся эта машина будет послушна его 
воле. 
      В феврале 1943 года, накануне отъезда в ставку под Винницей, Мартин 
торжествующе писал Герде: «Завтра утром ОН{52} вылетит в новый штаб [372] в 
сопровождении ближайших друзей... Обрати внимание: Ламмерс, Гиммлер, Риббентроп 
и прочие остаются в своих штаб-квартирах». 
      Одним из наиболее эффективных средств в борьбе рейхсляйтера НСДАП против 
конкурентов всех рангов и мастей оставалось методичное накопление 
компрометирующих материалов. Сам факт наличия в его руках огромных архивов 
такого рода заставлял трепетать любого соперника. Вот замечательный образчик 
методов, с помощью которых Борман пополнял досье на крупнейших деятелей 
третьего рейха. В конце апреля 1942-го из Оберзальцберга он отправил телеграмму 
гауляйтеру и губернатору Зальцбурга Адольфу Шилю. Рейхсляйтер НСДАП указывал, 
что, согласно поступившему сообщению, после сессии рейхстага гауляйтер отвез 
нескольких ее участников, в том числе Ламмерса, в Мюнхен на своей машине; 
компетентным органам стало известно, что беседа попутчиков затрагивала интересы 
партии... Естественно, перепуганный Шиль сразу написал подробный отчет о 
содержании разговора. Как гауляйтер округа, на территории которого находился 
Бергхоф, Шиль подчинялся непосредственно Борману. В рапорте он упоминал, что, 
кроме самого Шиля и Ламмерса, в беседе принимали участие шеф президентской 
канцелярии Отто Мейсснер и другие высокопоставленные чиновники. Попутчики 
обсуждали речь фюрера, посвященную вступлению в силу законов об увольнении 
большого числа юристов и о пересмотре судебных приговоров. Сам гауляйтер, 
занятый разговором с одним из присутствовавших, слышал лишь отрывки из беседы 
Ламмерса и Мейсснера. По мнению Шиля, Ламмерс был отнюдь не в восторге от 
нового закона. Конечно, эта информация оказалась не столь конкретной, чтобы 
можно было использовать ее в качестве доказательства вины. Будучи по 
образованию врачом, Шиль тем не менее имел определенный [373] навык в делах 
такого рода, поскольку давно сотрудничал с гестапо. 
      В апреле 1943 года Ламмерсу стало ясно, что ему остается лишь играть 
вторую скрипку как при Гитлере, так и в «комитете трех». Отпечатанный на листе